— Работай. Потом доложишь.
Коротко кивнув, Корсак залез на переднее кресло к конвоиру. Чёрные внедорожники синхронно загудели и тронулись в путь: один к тюремным казематам, другой к крематорию.
— Герр Беляк, он до подозрительности активный, — предостерёг приблизившийся к полковнику Нойман. — Вы бы присмотрелись, майн фройнд.
— Данке, — поблагодарил Беляк и похлопал коллегу по плечу. — Пока не мы не выехали за Гамбитом, хочу, чтобы ты кое-что сделал. А пока зови Млотека и поехали. Мы и так засветились.
***
К восемнадцати часам Варсавию начинали охватывать сумерки. Дальние закоулки медленно поглощала тьма, но поблизости всё освещалось бледным холодным оттенком. Двухметровый забор из кирпичной кладки, посеревшей от времени, сливался с пепельным светом, образуя нечто единое, отделяющее реальный мир от того, что находилось за стеной. Брешью в высоком монолитном ограждении была единственная калитка из проржавевших прутьев. За ней начиналась узкая асфальтная тропа, конец которой растворялся в темноте чуть ли не на горизонте. Полковник Беляк, протиснувшись между скрипящими створками, аккуратно шагнул на дорожку и двинулся вперёд. Здесь начинался его путь по земле скорби и забытой печали. Бесконечная тропа пересекала кладбище.
Этот некрополь оставили на произвол истории. В последний раз здесь хоронили участников войны за Пепелище: тех, чьи останки удалось распознать и вывезти из отравленной токсинами и радиацией пустыни. Бесчисленная вереница городов, с обращёнными в пыль зданиями, кратерами бомбардировок, пересохшими ручьями и вечно палящим сквозь пробитый озоновый слой солнцем, до сих пор усеяна костями единых и конфедератов, вольных и временщиков. Больше всего сгинуло мирных, и не только в мясорубке военных действий. В Дефензиве не любили говорить о концлагерях Единой Директории, но именно Бравая Вольность не остановила, а даже поощряла зверства восточных союзников. В ответ — налёты Федерации, бросившей в отместку последние силы воздушного флота. Бомбардировки не всегда отличались точностью, да и лояльные единым поселения УВП не щадило. Банды мародёров и дезертиров со всех сторон фронта выдавливали последние силы из оплёванного населения, а прорывавшиеся окольными тропами отряды Халифата вырезали вообще всех. Бесконечный кошмар грозил падением обоим режимам, и наступило понимание, что войну следовало прекращать. Бравая Вольность и Управление Временного правительства заключили договор о нейтралитете, разграничив Пепелище на три зоны ответственности: западная была отдана на откуп Единой Директории, восточная — Конфедерации народных республик. Обе державы обязывались вывести регулярные армии из пустыни, оставив сателлитов разбираться самостоятельно. С тех пор прошло больше десяти лет, и, если бы все положения договора соблюдались безукоризненно, Собиславу не пришлось бы пробираться по разбитому кладбищу сквозь пелену чернеющих сумерек.
