— Что, сдаёшь мамку в богадельню. — Подвалил ко мне старый галифатец. Говорить мне с ним не хотелось, и я промолчал. Но старик не угомонился и повторил громче:
— Что, сдаёшь мамку-то в богадельню!
«Похоже не отстанет». — Подумал я и решил ответить:
— Тёщу.
— Что! Совсем достала. Тёщи они такие! В гроб загонят и мёртвого из себя выведут!
— Не.
— А что тогда сдаёшь? Жила б в доме, жена б за ней ухаживала. Не рассыпалась бы поди.
Старик требовательно глядел на меня, ожидая ответа.
— Нет дома.
— Что ж ты за мужчина такой, что домом жену не обеспечил! Как за тебя её замуж-то отдали? Где ж это видано, без дома жениться?
— Дома нет. — Повторил я и, решив закрыть тему, продолжил: — Детей тоже нет. Есть я, жена и тёща. Я лечу воевать с авацами. Жена служит со мной. Жить будем на корабле. Потом вернусь, будет дом, всё будет.
— От оно как… — Протянул старик. — Вот оно значит как… — Повторил он. Спокойствие его оставило и он начал орать. — Так их чернозадых! Размотай их гнилые кишки по вселенной! Чтоб знали! Сволочи! Сколько они наших убили! Ненавижу! Убивай их всех! Так им! Суки! Всех!..
На крики подтянулся медбрат с меддроидом и каталкой. Что-то успокаивающе говоря он отвлёк старика, меддроид провёл инъекцию, и уже успокоенного, санитар усадил старика на каталку, и каталка укатила. Напоследок я заметил, как из уголка рта у старика подтекает и капает слюна.
— Извините. — Сказал мне санитар. — Обычно он спокоен. Походит, побеседует…
Я кивнул, санитар ушёл. Но тишина длилась не долго.
— Тоже сюда. — Подошёл ко мне другой старик.
— Нет.
— Ты не переживай. Привыкнешь. — Продолжил он, и я понял, что он меня не слышит или не слушает. — Здесь место не плохое. Только скучно. Раньше то я был о-го-го! А теперь всё. Ничего больше не могу. А когда я был молодым, то ух! Чего только не мог! Да я всё мог. И мы работали! Ух, как мы работали! А какие были ребята! Всё, таких уж больше нет. Всё. Вы, молодые, слишком избалованы, и старших не слушаете…
Я решил с ним не спорить и время от времени согласно кивал. Старику этого было достаточно.
— Вот ты, вроде, ничего, с пониманием. А большинство! Нет. Галифат обречён! Кому мы отдали его? Молодые не то что непочтительны! Они невыносимы, просто ужасны, невежественны, советы и замечания пропускают мимо ушей!..
Он некоторое время говорил негромко, но, постепенно распаляясь, стал говорить всё громче и громче, речь его совсем утратила связность:
— Мы да!.. Да мы всё могли!.. Не то, что теперь!.. Да разве мы!.. Да никогда!..
