— Лежи-лежи-лежи-лежи. — Проговорил я, перенося руки и обхватывая её за талию и плечи. Ей из моих объятий никуда не деться, да она толком и не пыталась. Ладонь я положил Умиде на затылок и надавил вниз. Умида сдалась, расслабилась и улеглась на мне, уткнувшись подбородком мне в плечо и лбом в матрас.
— Вот так, вот хорошо. — Шептал я Умиде на ушко.
Дыхание у Умиды выравнялось и щекотало мне ухо. Пот наш смешивался и каплями сползал по моим бокам. Умида всем весом лежала на мне, но тяжести я не чувствовал. «Свой груз не тянет», — подумал я, и тихо прошептал:
— Моя. Не отдам.
— Угу. — Сонно удовлетворённо откликнулась Умида и заснула окончательно и бесповоротно. Заснул и я.
* * *
Я проснулся, и Умида уже не спала. Мы лежали ложечками — она передом прижалась к моей спине и обнимала меня.
— Ещё рано, все спят. — Сказала она мне вместо доброго утра.
— Сходим сполоснёмся?
— Давай.
Действительно пусто и тихо. Мы никому не помешали и, освежённые, вернулись на матрасик. Умида заняла стратегически выгодное положение в моих объятьях. Поигрывая моим членом и не давая перейти к утреннему действу, начала непростой разговор:
— Ты вчера так разозлился, я боялась, что ты меня бросишь.
— Ну что ты… — Договорить я не смог, Умида меня поцеловала. Ну не договорил, и не договорил.
— Я знаю, ты мужчина, а мужчины очень непросто смиряются с прошлым своих женщин.
Я открыл рот, что бы что-нибудь сказать, но Умида положила палец мне на губы, призывая к молчанию.
— А ещё ты говорил, что прошлое, это прошлое и пусть оно останется в прошлом.
— Да. Пусть останется.
— Но всё же, чтоб не мучить тебя недомолвками, давай я расскажу лучше сама.
— Да. — Ответил я. Да я и не мог ей ничего другого ответить.
— Всё так и было, я выросла в полиаморной семье. Действительно, на совершеннолетие я стала женщиной со всеми мужчинами семьи кроме кровных родственников — папы и деда. Я быстро забеременела, может быть даже с первого раза. В один из полётов к гинекологу флайер упал. Дед мой, что меня сопровождал, погиб. Погибли ещё двое наших, мы их захватили за компанию попутным рейсом. А меня всю поломало, и был выкидыш. Папа и мама, чтобы меня вылечить, отдали свои страховки. Но денег всё равно не хватало. Так что я могла либо жить инвалидом, либо зарабатывать самой. Я выбрала зарабатывать. Папа был уже старый, сильно старше мамы. Мне, наверно, нужно было сначала озаботиться его страховкой, а потом уже зарабатывать на руки-ноги, но я как-то об этом не подумала, да и он всё отказывался. «Живы будем — не помрём!» — Говорил он. А потом раз — и всё. Какая-то ерунда, и он умер.
