Опять наступила тишина. Ларри уже стал подозревать, что Харл потихоньку ушел, но тут тот снова заговорил.
— Скажи мне, Ларри, почему ты остаешься верным Рейнхардту и его боссам? Дай мне искренний ответ. Ты вообще когда-нибудь задумывался над этим или просто вслепую идешь, куда ведут, считая это правильным?
— Не знаю, — сказал Ларри.
— А где ты жил на Земле? — спросил Харл.
— В Аппалачах. Нью-Йорк, штат Аппалачи, Северная Америка, Западное полушарие.
— Знаю, — сказал Харл. — Я изучал географию. Значит, ты из тех мест, что раньше назывались Соединенными Штатами Америки — давно, еще перед Консолидацией.
— Ну да, — сказал Ларри.
Он хмуро смотрел вперед. Его глаза постепенно привыкли к темноте, и он почти различал лицо Харла.
— Послушай, ты родился в Америке, и революция ничего не значит для тебя? Как ты можешь быть таким тупым? — От резкого шепота Харл перешел почти в полный голос. — Разве ты не знаешь, как возникла твоя собственная страна? Точно также поступают сейчас центавриане. Скажи мне, какой был главный лозунг американской революции?
Ларри задумался. Это было так давно — в средневековой истории, которую он учил еще в школе.
— Никаких налогообложений без… без… — он замолчал, потому что вспомнил, что эти слова говорил Харл. — Никаких налогов без представительства.
— Правильно! — торжествующе воскликнул Харл. — А теперь скажи, ты видел где-нибудь еще такой лозунг, Ларри? Подумай как следует, — почти саркастическим тоном сказал он.
— Плакаты на улицах Лондонской колонии, — упавшим голосом сказал Ларри. — Там написано то же самое.
— Мы здесь и выбрали правильную сторону, — рассмеялся Харл, — точно так же, как в свое время американцы выступили против Великобритании. А теперь давай послушаем, чем ты оправдаешь свой отказ помочь нам? Как ты можешь оставаться лояльным перед лицом всего этого? — потребовал Харл.
— Я не знаю, — ответил Ларри.
Он был смущен. Все аргументы, которые он приводил в прежних спорах с Харлом, теперь не годились. Он был неправ, а прав был Харл, и Ларри вынужден был признать это.
— Не знаешь, — передразнил его Харл. — Но ты все еще служишь Земле, потому что ей служили твой отец и твой дед. Да, ты можешь считать, что тебе девятнадцать-двадцать лет, но на самом деле ты просто старая окаменелость. Ты как неподвижный, замшелый валун!
— Харл, Харл, как я могу помочь революции? Что я могу сделать?
— Не хочешь ли ты сказать, что действительно обдумываешь присоединиться к нам? А что сказал бы командующий Старк, узнай он это?
