Иногда на О'Хару находило сентиментальное настроение, и тогда он пел о Земле, о ее холмах и озерах, о больших городах и симпатичных девушках. Но такие песни он исполнял редко. Чаще он пел о смелых пионерах космоса, трупы которых остались на Луне в двадцатом веке.
Время от времени Ларри и сам вспоминал о планете, которую покинул. Но не часто, потому что он твердо решил посвятить себя космосу. Тем более что, вспоминая родной город, своих друзей и приятелей, Ларри думал о том, мог ли он долго выдержать жизнь на Земле. Настоящая жизнь для него была здесь — среди звезд!
Ускоритель они отключили по графику на следующий день.
— Мы можем наткнуться на наблюдательную станцию, — сказал Харл. — Разве ты не должен быть в радиорубке и слушать?
— Капитан сказал, что в этом нет необходимости, — ответил Ларри, отрывая взгляд от книги. — Мы будем в диапазоне связи наблюдательной станции еще через час, — он взглянул на свой хронометр, — И к тому времени я вернусь на дежурство.
Наблюдательная станция была искусственным спутником, летящим по орбите вокруг Альфы Центавра. Все космические корабли, направляющиеся к любой из планет Альфы Ц, до приземления должны были быть зарегистрированы этой станцией.
Харл протянул руку и включил свой проигрыватель. Каюту заполнили печальные тягучее звуки его любимой песни «Танец Элсберри у марсианского моря».
— Это твоя любимая марсианская мелодия, не так ли? — спросил Ларри.
— Да, — ответил Харл. — Не возражаешь против ее?
— Да нет, валяй. Я все равно устал от учения.
Ларри закрыл книгу и положил ее.
— Тебе ведь не нравится эта песня, а, Ларри?
— Да я бы так не сказал. Конечно, она ужасно старомодная, но, кажется, я начинаю ее любить.
— Я рад. Марсианская музыка вся такая. Сначала она никому не нравится, но укореняется в сознании, пока человек не проникнется ею всеми клеточками своего тела. Вот почему она столько значит для меня.
— Посмотрим, — сказал Ларри. — Но вероятно эта музыка не значит так много для людей, которые не являются урожденными марсианами. Возможно…
— А кто тебе сказал, что я урожденный марсианин? — прервал его Харл. — Я вообще-то родился на Юпитере.
— А-а, — протянул Ларри. — Это все объясняет.
Ларри уже думал о том, почему Харл низкий и широкоплечий, в то время как все марсиане, которых он видел, были высокими и стройными. По-видимому, он был частью той злополучной колонии, которая целых двадцать пять лет боролась с ужасными условиями на Юпитере, прежде чем признала свое поражение.
