«Самым смелым» оказался тоненький, как тростинка, паренек из «свиты» старосты — Яло. Его просто вытолкали в центр, не обращая внимания на вопли, вручили связку чеснока и, подпихнув к гробу, «любезно» напомнили:
— Если струсишь — жертвой тебя сделаем.
Паренек на дрожащих ногах проковылял к гробу. Говорила мать вечером: «Не к добру этот жирнопузый монах к нам в деревню заглянул» — так нет же! — надо было ему спорить, что-то доказывать, в нос ей упырьем всяким (для пущих фактов) тыкать… Дотыкался. Схарчует его щас адское отродье — не подавится. А девчонку жалко…
«А молодой-то какой! — подумал Яло, завистливо оглядывая проклятого кровопийцу. — Ведь и не скажешь, что стране нашей великой ровесник! Красавец! Не люблю я красавцев! Но силы немереной в нем явно — ишь, как святошу подкинул! И ведь так и не проснулся…»
Силы Яло подпитались ненавистью, и паренек, пару раз глубоко вздохнув, на вытянутой руке покачал связкой чеснока прямо перед точеным носиком вампира. Ничего не случилось. Яло с остервенением тряс еще раз и еще… Он знал, что если сейчас он не разбудит эту проклятую соню, девчонке не жить. Жалко дурочку… Такая мелкая еще, чтобы умирать… Да проснись же ты!
Яно не заметил, как связка опустилась на лицо вампира, как тот судорожно втянул воздух носом, и его тонкие брови построились «домиком». Отдернул он чеснок, услышав странное сопение, доносящееся из гроба. Внимательно вглядевшись в лицо монстра, Яно отметил, что изящные ноздри кровососа мелко подрагивают, а чистый лоб разделила морщинка.
Паренек удивленно отступил, поняв, что сейчас произойдет. Вампир пару раз глубоко вздохнул, потом на секунду задержал дыхание и…оглушительно фыркнул, как простуженный лев, резко сев в гробу!
Староста и Фана заорали от страха и ринулись к выходу. Налетев на своих подчиненных, мужики, одновременно спотыкнувшись, повалились на пол, подмяв своими габаритными телами внушительную массу вопящих и отбрыкивающихся людей. Началась самая настоящая давка — люди кричали, дергались, носились по залу, натыкались на колонны и падали друг на друга, бросались на стены и материли все вокруг. В зале царил хаос…
За этим бедламом наблюдал немного удивленный вампир, еще не до конца проснувшийся, но уже начинающий разъяряться. Перед его глазами зачем-то месили друг друга смертные, нос отчего-то ужасно чесался, глаза слипались (такое бывает, когда разбудили не в срок — ему оставалось спокойно спать еще около двухсот лет), а их дикие вопли резали уши. Хотелось спать, голова была тяжелой, страшно хотелось чихнуть, но получалось какое-то кошачье фырканье… Вампир медленно, но верно входил в бешенство.
