В юности мне мнилось, что история даёт ключ к пониманию сути нашего мира, в котором человек — мерило всего. Ведь ничто не стабильно, всё меняется. И любую вещь можно ухватить, как нечто относительно целостное, постигнув динамику её изменений. Я был достаточно наивен, читая настоящих историков, полностью игнорируя предисловия в советских книгах. Возможно, когда-то давно я честно попробовал начать читать книгу сразу после фронтисписа, но не пошло… Следует оставить создание ложной памяти. Я фантазирую. Не помню, когда и почему я отказался от введений к текстам. Между тем, именно предисловия и содержали базовую информацию об официальной советской исторической науке. В книгах о Древнем Египте рассказывалось о Ленине, и в книгах о крестовых походах верховодил Ленин. Ильич был с нами, с ними и везде и всегда. Я не мог быть своим в среде советских идеологов. Совершенно. Времена, конечно, изменились. Но люди остались прежними. Впрочем, это даже не советское, а общечеловеческое. И учёные слишком часто ищут простые ответы в пустых словах. Переосмысление сути часто осознается как угроза существующему миропорядку, принимаемому за конечную истину. Кроме того, исторический диалог — это нарратив. Важно вписаться в него, а не понять «как было». Вспоминается Мигель Сервет, который в XVI веке очищал первоначальное христианство от позднейших наслоений… и на этом погорел.
А я был упорен и записался на подготовительный курс. Один из важнейших предметов там — английский язык. Эту дисциплину часто, приблизительно раз в два года, ставили вступительным экзаменом. Учительница, впервые войдя к нам в класс, бодро продекламировала: «Так какую мы с вами будем читать книгу? Вы, конечно, любите детективы?». К сожалению, природа одарила меня зычным голосом и многочисленные «да» заглушило моё твёрдое «нет». Я вовсе не пытался никому ничего навязывать, даже старался высказать свою позицию предельно тихо. Но никто и не кричал. Моё тихое «нет» заглушило тихие «да». Кажется, не я один высказался против детективов. Но услышали меня отчётливее других. И ведь, в самом деле, что я должен был сказать? Солгать? Я и правда не зачитывался детективами. Где-то в глубине души я уповал на разбор текстов Э. По. Впрочем, возможно, учительница как раз планировала развитие событий, не предполагавшее выбора. Она быстро, твёрдо и решительно произнесла: «Ну что ж. Будем читать рассказы Голсуорси». К чему был её вопрос, если автор заранее известен… Возмущённый гул стал ей ответом. А я испытал горькое чувство вины. Но скоро я проникся чужой болью, осознав, что моя юдоль ещё не самая страшная. Никогда мне не забыть судьбы британских бедняков, вместе с которыми мы непереносимо страдали, разбирая остросоциальные в далёком прошлом тексты. Нет-нет, разумеется, Голсуорси бывает замечательным. Но нам предлагали очень уж занудные рассказы, словно отобранные специально в качестве мести за нелюбовь к детективам. Тематика сборника явно продиктована сутью идеологии недавних лет. Октябрьская революция часто оправдывалась несправедливостями эпох и государств, не имеющими к ней никакого отношения.
