Исследование, проведенное в Москве в 1982 г., выявило, что на первом месте среди жизненных ценностей респондентов из числа молодежи была “интересная работа” (75,3 %), далее шли — “семейное счастье, счастье в любви, детях” (66,4 %), “уважение людей” (43,6 %). Получается, что именно длинные жизненные планы были ориентиром и в сфере семейных отношений…
Кардинальная трансформация российского общества, начатая в конце 1980 — начале 1990-х годов, одновременно означала и резкий переход значительного числа людей, целых социальных групп и категорий к коротким жизненным проектам» [673].
Конечно, системы аномии сложны — непрерывно появляются новые истоки, и они быстро изменяются. Трудно увидеть тучи и тучки аномии, потому что они закрыты слоями синтезов. Поэтому социологи редко изучают нашу аномию, — сложно, и также этого не любит элита. Но недавно пришла интересная диссертация «Криминализация и социальный порядок российского общества в условиях глобализационных процессов современности» (2020). Вот начало:
«Актуальность темы исследования. Период трансформации российского общества на рубеже XX–XXI столетий… сопровождался радикальными переменами во всех сферах его жизнедеятельности, к которым, как показал последующий ход событий, оказались неготовыми ни новое руководство страны, ни общество, что усугубило кризисные процессы в России, закономерно сопровождавшие этот переходный период.
Эти процессы породили обострение общественной напряженности, обесценивание в общечеловеческом разуме многих устоявшихся ценностей, резкое снижение степени следования закону, расшатывание общественного порядка, снижение уровня и качества жизни населения страны, эскалацию социального разделения, противостояния друг другу новых социальных слоев, безработицу, гиперинфляцию и побуждение к криминализации российского социума.
Последствия этих процессов переживаются в России до настоящего времени, о чем свидетельствуют экономический и финансовый кризисы 2008–2009 гг., а затем 2014–2015 гг., которые не только очередной раз понизили реальные доходы населения, но и “заморозили” все те процессы, которые стимулировали формирование устойчивого социального порядка в обществе и его декриминализацию» [674].
Вероятно то, что государство мирится с неэффективностью своей молодежной политики и как будто не видит противоположного процесса — криминализации культуры, одной из самых драматических сторон культурного кризиса России последних тридцати лет. Коммерциализация духовной сферы, которая ведет к легитимизации
