Он перекатился, чтобы увидеть свою спутницу в заливавшем комнату лунном свете. Женщина с подобной фигурой… Кракен ожидал лицезреть нечто монументальное. Однако над ним стоял мужчина, флегматично пожевывавший собственный язык.
На голове мужчины красовался черный цилиндр, смятый и насаженный на голову, точно плоский блин. Над блином был воздет котелок с горохом.
— Динер! — завопил Кракен. И тут котелок обрушился на него, описав широкую дугу. Человек в цилиндре крякнул от натуги. Кракен дернулся в сторону, защищая лицо левой рукой. Удар ожег запястье, котелок с силой врезался в скулу. Кракен откатился к стене. Похоже, в крохотной комнате нет ничего, кроме кровати, — отступать некуда.
Мужчина в цилиндре раскрутил котелок на ручке, треснул им Кракена в лоб и занес руку для нового удара. Мучитель зарычал, разинув рот, и в замерший миг полной ясности Кракен увидел, что оттуда дугой вылетают брызги слюны.
Кракен смутно пожалел, что его собственная голова послужила таким отличным препятствием для котелка, и взглядом, внезапно утратившим резкость из-за хлынувшей со лба крови, с отстраненным любопытством увидел, как Билли Динер очень медленно вытаскивает из кармана пистолет, взводит курок и прицеливается.
Персона, представшая перед сонным Уильямом Киблом, пожевывала кончик шикарной сигары. Киблу совсем не понравился облик позднего посетителя. По правде сказать, он нравился ему даже меньше, чем во время их первой встречи. От этого человека неприятно разило деньгами — запах, отдающий бентамитскими[23] чувствами самоуверенности и превосходства, кричащий о довольстве персоны самим собой и о легком недовольстве Уильямом Киблом, застигнутым врасплох в ночной сорочке и полотняном колпаке и оттого автоматически переходящим на разряд ниже.
Келсо Дрейк вынул изо рта сигару и сложил губы в маслянистую снисходительную улыбку. На нем было однобортное пальто с широким отложным воротником и шелковая шляпа, покинувшие Бонд-стрит[24], можно не сомневаться, никак не ранее недели тому назад. Кибл ощутил себя дураком в своем ночном колпаке — и даже дважды дураком, поскольку колпак был тот самый, на котором Дороти вышила забавную рожицу: один глаз ближе к носу, чем второй, и возникшая асимметрия сообщала рожице выражение кретинического косоглазия. Дрейк подобных прихотей не понимал и не одобрял, что Кибл ясно прочел в его взгляде.
Желания промышленника не изменились. Он был готов предложить Киблу деньги — очень даже изрядную сумму — за чертежи двигателя, за патент. Кибла эти посулы не интересовали.
