Ого! Блондиночка то оказывается работает в главной американской правительственной газете.
— И что музыкант делает у советского посольства? — иронично спросила Аманда, поднимая бровь. Черты лица у нее были тонкими, можно сказать аристократическими. Нежный макияж, дорогое белое пальто дополнял образ мажорки.
— Хотел встретиться с атташе по культуре, договориться о гастролях моей рок-группы в Союзе — на голубом глазу заявил я.
Журналистка рассмеялась, еще раз оглядывая меня с ног до головы. На щеках Аманды появились милые ямочки.
— А ты смешной. Про железный занавес и запрет рок-музыки в Союзе ты, конечно, не слышал?
— Почему не слышал? — театрально обиделся я — Моя музыка сломает занавес!
Тем временем евреи разошлись, выкрики стали громче, толпа принялась напирать. К ограждению, поигрывая дубинками, подтянулась полиция. Копы мигом охладили пыл протестующих.
— Ничего не будет — вздохнула Аманда.
— А ты думала они прорвут оцепление и штурманут советское посольство? — теперь уже засмеялся я — И у тебя будет «срочно в номер»…
— Нет, конечно — журналистка пожала плечами — Но хоть что-то, чтобы оживило заметку.
Я еще раз оглядел площадь перед посольством. Ее в будущем назовут именем убитого Немцова. Нагадить России, которая так нагадила с Борькой Штатам. Ловить тут было нечего. Ни один вменяемый советский дипломат здесь не появится.
— Хочешь кофе? — я нацепил солнцезащитные очки — Я тут рядом видел кофейню.
— А ты стремительный! Не надо меня кадрить, я на работе.
— Какой кадреж? — развел руками я — Просто согреться.
— Ладно, пойдем — Аманда убрала блокнот в дамскую сумочку, вопросительно на меня посмотрела.
— Туда.
Через пять минут мы уже пили очень хороший, горячий кофе сильной обжарки в уютной кафешке. Тут было полно народу, между столиками сновали официантки.
— Ну и какую музыку ты играешь? — полюбопытствовала Аманда отламывая кусочек французского круассана, который я ей купил к кофе.
— Новое направление. Темный рок.
Около получаса мы мило болтали и мне даже удалось выцыганить телефончик журналистки под соусом встретиться и дать послушать музыку, которая порвет ей сознание. Аманде было 22 года, происходила она родом из известной вашингтонской семьи — папаша был лидером большинства Палаты представителей, мама рулила юридическим отделом в Standard Oil.
О своих родаках Аманда отзывалась с большой гордостью, а когда она невзначай выложила на кофейный столик ключи от машины с брелком Кадиллака, я понял, что тут ловить нечего. Эта блондиночка не для меня. Такая раздвинет ножки только перед таким же мажорчиком из Лиги Плюща. Да и то поломается еще как следует.
