Интересно, как вообще сэр Кадоган представлял себе мою охоту на Ролтока? Размеры следов указывали, что кошка превосходила размерами любой известный мне земной вид. В отпечаток лапы детёныша могла поместиться моя голова.
Я никогда не боялся смерти. Ещё в прошлой жизни — смеялся в лицо всем, кто угрожал мне ею, игнорировал опасности, любил брать от жизни всё, рисковал, ныряя в бурный омут страстей, приключений и опасности, ставил на кон всё, не зная страха там, где другие бы сдались и отступили. Это привело меня к вполне закономерному концу — даже самый удачливый человек не переживёт выстрелы десятка автоматов почти в упор. Однако я никогда не считал себя идиотом и не прибегал к бесполезному риску.
Взвесив всё за и против, я принял решение отказаться от охоты. Карьерного роста в обществе можно было добиться, и не становясь странствующим рыцарем. Игра не стоила свеч.
Следующие полгода прошли безоблачно.
Местный календарь, вообще, делил год на семь месяцев по сорок девять дней, добавляя каждый седьмой год дополнительную священную неделю в году. Чем цифра семь так приглянулась местным учёным, не знал даже мэтр Лионель.
Таковы традиции. - Отвечал он.
Ссылка на традиции была любимым ответом наставников на большинство моих вопросов касательно быта и устройства здешнего общества. Любви к традициям мне это, ясное дело, не добавило. Однако тот факт, что к большинству традиций приложили руку храмовники Отца — я для себя выяснил и запомнил.
Сэр Кадоган прибыл ровно через год после нашего последнего разговора.
Я решил сделать вид, что ничего не произошло. Возможно, старый рыцарь кому-то и говорил о порученной мне задаче, но никто из замка не подавал и виду. Однако предположение, что странник просто сделает вид, что ничего не было и уедет, не оправдалось. Через неделю мэтр Лионель передал мне его приглашение на разговор во время одного из уроков.
Пожилой странник встретил меня полностью собранным и жестом предложил проводить его за пределы замка. Отказываться я не стал, и в течение получаса мы медленно удалялись от замка. Старик молчал, а я задумчиво осматривал его походное снаряжение. Посмотреть было на что — помимо его привычных лат, на нём был надет широкий тяжёлый двухслойный пояс с множеством кармашков — первый и наиболее крупный и тяжёлый слой мог быть легко отстёгнут и сброшен. Возможно, чтобы не мешал в случае боя? Помимо этого, рыцарь имел весьма хитроумный для средневековья рюкзак, больше напоминающий снаряжение какого-то туриста в походе. Из оружия он имел при себе лишь длинный полуторный меч и нож. Однако через час обоюдного молчания его терпение, кажется, всё же лопнуло.
