– Альберт немного преувеличивает, – откликнулся Кристофер. – Но ты, пап, мог бы и не так откровенно удивляться.
– А я и не удивляюсь, – пожал плечами тот. – Когда дело касается тебя и твоей матери, меня, кажется, уже ничем не удивишь.
– Погоди ещё говорить, – прищурился Альберт.
– А что?
– Вот будет бомбёжка – тогда посмотришь, какова твоя семья в деле.
Папа грустно улыбнулся:
– Хотел бы я, чтобы никому из нас больше не пришлось делать ничего подобного.
– А я хотел бы, – в тон ему откликнулся Кристофер, – не забывать фляжку с чаем на кухонном столе.
– Ты забыл её? – воскликнул папа. – Вот это уже и впрямь опасно!
– Именно! – подхватил Альберт. – Я срочно звоню в полицию. Это прямая угроза жизни.
– Ты боишься умереть без чая?
– Я боюсь тебя придушить!
Кристофер рассмеялся.
– Я схожу за ним чуть попозже, не беспокойся.
– Да уж сделай милость, сынок, – кивнул Альберт. – А то мы не доживём до утра.
Он до сих пор не мог простить руководству пожарных, что они запретили держать на наблюдательных постах керосинки. По их мнению, это было пожароопасно. И это в городе, где с неба каждую ночь сыплются зажигательные бомбы! Альберт тихо выругался в адрес чиновников, заседающих в кабинетах Вестминстера. Что они знают о том, каково это – стоять ночью на крыше, когда пальцы, кажется, вот-вот отвалятся от холода? В таких условиях чашка чая нужна человеку как воздух, хотя бы раз в час: хоть на войне, хоть в мирное время.
Зазвонил телефон, и все разом вскочили. Трубку взял Альберт, несколько раз что-то грубо буркнул в неё и резким движением опустил назад на рычаг.
– Это мой старый приятель Шайнер, из штаба. Говорит, чтоб мы смотрели в оба. Они сегодня ждут неприятностей.
– Откуда им знать? – спросил папа.
Альберт пожал плечами.
– У них свои методы. Я думаю, какие-то информаторы у немецких аэродромов. Этакая система раннего оповещения. В любом случае это всё, разумеется, тайна, и болтать о том, что мы тут слышим, не стоит.
Папа кивнул:
– Ясно.
– Они стягивают в центр города все пожарные помпы.
– Вот чёрт! – выдохнул Кристофер.
– Это дурной знак, да? – уточнил папа.
Кристофер посмотрел в глаза Альберту и увидел в них те же чувства, которые охватили его самого: ужас, странное возбуждение и внезапно отяжелевший где-то на дне желудка ужин.
«Не позволяй себе слабости. Не бойся».
– Может, пора включить сигнал тревоги? – спросил папа.
– Не раньше, чем поступит приказ, – покачал головой Альберт.
Они помолчали, вглядываясь в постепенно темневшее небо.
