Заметалась во сне Лесса. Вскрикнула, притихла… Открыла глаза:
— Спокойно?
— Спокойно.
— Моя очередь. Не волнуйся, я хороша в дозоре.
— Верю.
Тьма и покой. Сон.
***
— Не вздумай, — предупредил Михаил.
Лесса так и замерла со вскинутой рукой. Ее план быстрого вывода спутника из сна необъяснимо провалился. Кто же знал, что Красноглазому сомкнутые веки не помеха? Или больно слух острый?
— Как ты догадался? — Лакрийка склонилась к остаткам фруктов.
— Много вас таких. — Михаил сел и тряхнул головой; в мозгах туман и серая вата. Мир накрыла духота Насыщенный испарениями воздух никоим образом не удовлетворял простой потребности дышать.
— Возьми. — Протянув спутнику округлый плод, Лесса присела подле серой россыпи пепла.
— Тебе не жарко? — Михаил приник к фляге и заработал удар по рукам.
— Береги воду. Ешь, ксин утоляет жажду. Только быстрее, нам далеко идти.
Благоразумно промолчав, Михаил глянул вверх — туда, где в переплетении листвы мелькали пятна неба. Небо имело предгрозовой фиолетовый цвет.
— Ариска вчера кричала, — нахмурилась Лесса. — Дождь будет.
— Не растаем. — Михаил встал, поправил экипировку. В желудке заурчало. — Тут в окрестностях мясо есть? Мне бы разбавить избыток витаминов…
— Не совсем понимаю…
— Дичь, Лесса, дичь.
— Сходи, добудь, — усмехнулась женщина.
— В путь, — уклонился от спора Михаил.
Двигаться в горячем киселе воздуха то еще удовольствие. Каждое усилие ударно высушивало организм. Благо заросли чуть поредели: золотистые деревья, широколистные папоротники и кусты, напоминавшие морковную ботву, не доставляли особых хлопот. Снеся мечом очередную преграду, Михаил тщательно выбрал место, куда следует поставить ногу, и шагнул вперед. Изрытая норами почва явила чудо — он не споткнулся.
— Не отставай! — крикнула Лесса. — Можно подумать, у тебя в запасе вечность.
— Смешно, правда?
Разгоряченный ходьбой Михаил стал идеальным маяком для мошкары — врага, до которого Хоору еще учиться и учиться.
— Не трогай руками. — Лакрийка небрежно помахивала веткой.
— Отстань… — процедил Михаил. Чувство юмора пало жертвой пота, зудевшей кожи и царапин, горевших огнем.
Лесса остановилась и горестно вздохнула. Духи в наказание за своеволие даровали ей спутника, совершенно не приспособленного к лесному пути: недоразумение чесалось, ругалось и топало как брэл, оповещая зверье, — берите меня, я здесь. Городской увалень во всей красе. Внимательно осмотревшись, Лесса удовлетворенно кивнула: чутье не подвело.
