Тонко пропело лезвие меча. Откатившись от поверженного врага, Михаил вскрикнул — вонзившийся в землю клинок рассек ему бок. Боли Михаил не почувствовал. Схватив нападавшего за руку, он дернул его вниз и огрел по голове рукояткой меча.
— Элиу Та Рог’та! — возвысил голос маг. Над ближайшим леском развернулась корона зеленого пламени. Дождь зашипел, точно рассерженный кот.
Брон безвольно опустился наземь. Дождевые капли маленькими взрывами стучали по полам его хламиды, оставаясь за порогом сознания. Не видел маг и тяжелых всплесков грязи под сапогами близившихся яроттцев.
Михаил с криком устремился в бой…
Брон с трудом повернул голову. Дуэль с яроттским фокусником отняла слишком много сил. А было бы неплохо чуть придержать стальную смерть.
Один из солдат Ночного Ветра, приняв бегущего к нему лепурца за более достойную цель, изменил направление атаки. Со звоном скрестились мечи. От удара рука Михаила отозвалась резкой болью, его клинок серой тенью воспарил в воздух и канул за дождевой марью. Меч яроттца скользнул к незащищенному горлу…
Из пелены дождя возник годок. Вонзив когти в голову врага, он взмыл в небо.
Облегченно вздохнув, маг закрыл глаза. Стоявший рядом Михаил проводил взглядом исчезавшего в небесах черно-красного и без сил рухнул на истоптанную траву.
Третий Лозаннский повсеместно теснил врага — со смертью яроттского мага у солдат Ночного ветра не осталось ни шанса.
Дождь прекратился. Монотонную серость неба нарушили сотни облаков всех оттенков черного. В воздухе разносился многоголосый стон. Пахло кровью и болью.
Не пытаясь пошевелиться, Михаил лежал и смотрел в фантастическое небо Груэлла. Облака презирали статичность. Они стремительно меняли очертания, словно в непрестанном создании новых форм заключался весь смысл их бытия. Михаил прислушался к себе… Пустота… Его не заботило, кого в нем видит этот мир, и к чему ведет происходящее. Сейчас он чувствовал себя лишь крохотным осколком чьего-то желания — осколком, выброшенным бурным потоком на край. Двинешься и от тебя останется лишь крик…
— Занемог? — раздался рядом вкрадчивый голос.
Способность Тейры оказываться в неподходящее время в неподходящих местах вызывала уважение. Михаил кивнул.
Во взгляде эльфийки появилось пренебрежение. Лично ей сложившаяся ситуация виделась в положительном свете. Враг разбит с приемлемыми потерями, ну а время скорби еще не пришло. Когда последний яроттец уберется с этих земель, вот тогда и наступит черед великого плача. Всмотревшись в суровое и одновременно прекрасное лицо Тейры, Михаил болезненно усмехнулся. Кто остановит ее, когда последний враг будет убит?
