— Ты чего? — удивленно взглянула на ктана Дзейра. — Не нравятся бадьи? Брось, нормальная посуда — держали, судя по всему, для пассажиров и командного состава. Я думаю, если мы не торопясь, по очереди…
— Я бриться пошел, — сказал Михаил и, круто развернувшись, поспешил в каюту.
Только захлопнув дверь и спиной подперев ее надежную твердь, Михаил почувствовал некоторое облегчение. Он, конечно, не ханжа, но нельзя же так — по живому… В невольном воздержании гормоны капитуляций не признавали.
— Мик, вода для бритья — раздалось за дверью. Милый женский голосок.
Распахнув дверь, Михаил выхватил из рук ваарки котелок и вновь закрылся.
— Спасибо, — сказал он створкам. — Отныне, все необходимое я намерен доставать сам.
За дверью задорно хихикнули.
— Еще посмотрим, кто посмеется… — Михаил принюхался к воде.
Торопливо приготовив инструмент, он намылил запущенную бородку и несколько резковато поработал над ней опасной бритвой. Гладкий подбородок под ласковыми касаниями освежающего ветерка — предел мечтаний. После некоторых колебаний ктан рискнул выйти на палубу.
— Ого, кто это? — На него уставилась Линээ, вольготно разместившаяся у борта. — Сестрички, гляньте.
— Иди ты. — Михаил понял, что краснеет. Положение спас Шарет, взмолившийся о предоставлении ему возможности облагородить лицевую часть головы. Получив разрешение, стегардец бросился в каюту.
— Вылезайте, дайте ктану смыть грязь, — крикнула Дзейра женщинам.
— Да я как бы и не спешу. — Михаил осторожно шагнул к бадьям. Помыться тянуло нестерпимо. Под насмешливым взглядом женщин он отбросил всякую осторожность и разделся. Поежился, инстинктивно пытаясь минимизировать занимаемое им пространство. Не помогло.
— А он ничего, — шепнула Линээ Дзейре.
— Думаешь?
— Уверена.
— Согласна, — встряла в разговор Заан.
— А ну заткнулись, — потребовала Дзейра
— Уже молчим. — Линээ хитро улыбнулась.
Особо не прислушиваясь к разговорам, Михаил сосредоточился на мытье. Учитывая количество бинтов, наложенных заботливой Линээ, процесс требовал значительных усилий и осторожности. Им он мог противопоставить исключительно собственное упрямство. По завершению процедуры Михаил позволил себе несколько минут просто посидеть в воде — насладиться легким ветерком и солнцем — вне забот и тревог, в пустоте незамутненного счастья, которое могло бы длиться вечность, будь мир справедлив. С сожалением вздохнув, ктан встал, вытерся куском такни и быстро оделся.
— Судя по твоей довольной физиономии, ты уже помылся, — возник рядом Шарет.
