Сеть пещер, на которой мы остановили свой выбор, горизонтально уходила под каменистые холмы. Она представляла собой череду относительно просторных помещений, связанных между собой гладкими и ровными проходами, проложенными древними потоками, на сегодняшний день давно исчезнувшими. Обилие полостей позволило нам устроиться как в настоящем доме со спальнями, кухнями, общими гостиными и даже складами. Через доходящие до нагромождений камней, которые покрывали холмы, широкие отверстия в потолке (мы их на всякий случай замаскировали большими камуфляжными сетками) до нас во многих местах добирался дневной свет. Здесь было свежо и даже чуть влажно, что на этой планете представляло завидную роскошь. Я бы не рискнул поспорить, что в своих бараках Нового Иерусалима солдаты расположились с бо́льшим комфортом.
Рабочим центром нам служило самое большое помещение, и мы установили там все, что припасли из электронного и компьютерного оборудования. Почти все мятежники были инженерами, и никто из них не собирался вести жизнь Робинзона. И речи не могло быть, чтобы мы занялись обтесыванием камня или возведением в поте лица своего деревянных конструкций, подобно потерпевшим кораблекрушение из романа. Ни в коем случае. Едва прибыв, мы распаковали пульты и экраны, размотали сотни метров кабелей, а в отдельной пещере установили и привели в действие альвеолярные батареи. Менее чем за шесть часов центральный зал превратился в настоящую информационную полевую станцию, со всеми возможными предосторожностями подключенную к коммуникационной сети армии крестоносцев благодаря частотам, которые мы несколько недель назад предусмотрительно оставили за собой, убрав их из официальных реестров.
В центре на почетном месте возвышался самый настоящий пульт, подобный тем, что использовались для Нод-2, позволяя осуществлять любые операции, которые могут потребоваться нашим будущим пиратским программам, с той единственной разницей, что отсюда невозможно использовать нейронную связь для непосредственного подключения к биоСтрукту. Приходилось довольствоваться простой визуализацией на экране. Короче, чем-то доисторическим.
Вокруг пульта, повторяя форму зала, разместился десяток классических рабочих мест, соединенных в звездообразную сеть[6]. Сам зал мы быстро привыкли называть Котелком, что звучало, конечно, менее изысканно, чем Алмаз на «Святом Михаиле», но по крайней мере одно достоинство у нового имени было: оно вполне соответствовало реалиям этого места.
