– Девушки – это всегда хорошо, – одобрительно сказал Жан-Кристиан. – А очаровательные девушки – вдвойне!
– Вз-з! Вз-з! Вз-з! – долетел из коридора вой лазерного меча.
К нему присоединился голос Нико, вопившего с оружием в унисон. Дуэт получился на редкость неблагозвучный:
– Вз! Вз! Вз!
– Что за девушка? – ревниво осведомилась Юлия.
– Магдалена, кто же ещё… Жан, достань корзинку с «печеньками счастья». Выше, выше, на второй полке…
Юлия захлопала длинными ресницами:
– Магдочка вас покидает?
– Увы, да. Понятия не имею, какая муха её укусила. Смотрю: таскает картонки, мешки какие-то…
Юлия лицемерно вздохнула:
– Представляю, как вы её достали, мальчики…
– Ну, знаешь! – обиделся Йонас, но протестовать не стал, а сунул Юлии блюдо, полное суши. – Тащи к Луке в комнату. Жан, помоги, отнеси печенье… Лука, как там саке?
– Греется, – рассеянно ответил Рюттингер, всматриваясь в окно. – Нам бы Магду не прозевать. Запрётся у себя в комнате, хоть дверь высаживай.
Бенито тоже уставился на улицу.
– Так вот же она идёт, – удивился он. – Чёрт возьми, с каким-то типом под ручку!
– Точно! – вытаращил глаза Лука. – Йонас, ты погляди! У Магды завёлся какой-то сукин сын!
– Кажется, вы не ошиблись, – печально констатировал Йонас, присоединившись к наблюдателям.
Через мгновение он прищурился и с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы:
– А ну, господин фармацевт, присмотрись!
Лука прижался лбом к стеклу:
– Неужели ты думаешь…
– Не уверен, – покачал головой юрист. – Просто хочу быть осторожным. Следи во все глаза. Надеюсь, Магда пригласит его войти…
– Господи Иисусе, спаси нас грешных…
– Тихо. Сюрприз так сюрприз… Жан! Юлия! – вдруг заорал Йонас. – Все в комнату, быстро! Поймайте этого джедая и заставьте заткнуться хотя бы на десять минут! Лука, прими саке! Бенито! Чёрт итальянский… Где он?
– Только что был тут, – удивился Лука, схватив кастрюльку. – Он же рядом со мной стоял!
– Дьяв-ва-ал… Ладно, я сам возьму посуду… А ты вырубай свет в коридоре! Они сейчас войдут!
* * *
Пресвятая Дева Мария! Почему кошмар возвращается? Господи всемогущий, зачем посылать мне озарение именно сейчас, когда всё хорошо, когда образ Короля стал зыбким туманом, призраком? Все надежды рушатся… Это она, она, я вспомнил… Более пятисот лет прошло, но сияние всё так же окружает её, как и тогда, у колодца Герберта… И взгляд василиска, плавящий железо и дробящий камни… Неужели и он явится следом? Я одинок, некому встать рядом, не поможет ни золото, ни меч, ни древнее колдовство… Что делать, что делать, Господи, посоветуй! Мы, самодовольные ослы, пленили древний ужас, но почему именно я должен расплачиваться за грехи подельников? Господи Боже, ты всемилостив и вездесущ, ты всё видишь… Не дьявольской благосклонности вожделели мы, но абсолютной чистоты! И стал наш город велик и славен, и дух адского создания стоит на страже, и льётся чистая вода из его пасти… В чём провинился я перед тобой, что проклял ты меня и обрёк на вечные мучения? Я бесконечно грешен, я жаждал денег и власти, но я не хотел убивать! Мои руки чисты, на них нет крови невинных! Я не знал, в чём заключается варварский обряд! Пятьсот лет страшных снов, пятьсот лет пробуждений… Распростёртые тела, лужи крови, оживший мертвец в полусгнившем рубище и глаза… Если существует ад с его страшными муками, то я знаю, какая казнь предназначена мне. Я буду вечно стоять у холодной стены в подвале и смотреть в глаза этому существу. Кипящая смола, сковородки, вилы – чушь! Его взгляд страшнее любой пытки, первый взгляд, которым он одарил нас в застенке, четвёртого августа тысяча четыреста семьдесят шестого года… Лишь тогда я понял, на что мы себя обрекли. Но уже поздно. Он родился. Где мои товарищи, по каким улицам бродят они, чьи личины носят? Кто-то должен прорвать заколдованный круг. Пусть исчезнет чистота, пусть рухнут стены и новая чума погребёт долину. Я не боюсь смерти, если она принесёт успокоение. Надо решаться. Господи, милостивый Господи, защити меня, помоги и направь…
