И все же многолетний опыт политического выживания подсказывал ему, что совсем отказываться от ранее избранной версии не стоит, можно нарваться на обвинения в мимикрии, хамелеонстве. Следует лишь смягчить свою речь, не допускать напора, говорить поуклончивее. И Ворошилов продолжал гнуть свою линию, подчеркивая, что «заговор» — это несерьезно, «какая-то блажь, какое-то умопомешательство у людей было». Он убеждал с трибуны: «Если бы даже удалось семерке, как вы правильно посчитали (смех в зале), «переворот» совершить, это же курам на смех, какой, к черту, переворот? Даже если бы он произошел, то пришли бы сюда члены ЦК, пленума и здесь перевернули бы вверх ногами «переворотчиков» и выбросили вон из этого зала (смех). И весь «переворот» тут же кончился бы»[82].
Трудно предположить также, что Ворошилов не понимал очевидной заинтересованности Хрущева в его размежевании с «антипартийной группой» с тем, чтобы представить Молотова и К° жалкими отщепенцами, не имеющими сколько-нибудь серьезной поддержки в руководстве. А это давало Клименту Ефремовичу дополнительный шанс на сохранение прежних позиций. И он не ошибся. Хрущев в речи, заключавшей прения, много раз буквально обрушивался на оппонентов (особенно ненавистен ему был Шепилов), но сразу переходил на примирительный тон, как только упоминал о Ворошилове. «Мое отношение к Клименту Ефремовичу было, есть и будет хорошим, товарищеским, дружеским отношением, — заявил он, правда, тут же оговорился: — но это не значит, что не следует говорить о наших недостатках.
Ворошилов: И я тебе скажу.
Хрущев: Правильно. Без этого нельзя жить и работать…»
Первый секретарь ЦК КПСС с готовностью поддержал версию председателя Президиума Верховного Совета СССР, что того «черт попутал»: «Климент Ефремович случайно попал в компанию, которую пытались сколотить члены антипартийной группы. Вначале он не разобрался, что к чему, а теперь искренне выступил. Его хотели использовать, всего он не знал. Мы верим в искренность ваших слов, Климент Ефремович»[83].
Но Хрущев не был бы Хрущевым, если бы не добавил ложку дегтя. С ужимками и оговорками он, тем не менее, прямо напомнил всем о возрасте Ворошилова и фактически предложил перейти ему на пенсию.
Но еще около трех лет Ворошилов оставался «президентом» Советского Союза, только в мае 1960 г. «по состоянию здоровья» сменив пост председателя Президиума Верховного Совета СССР на место (весьма почетное, но ничего не значащее) члена Президиума. Через два месяца ее вывели из состава Президиума ЦК КПСС.
