И тут мне не сильно повезло, если офицеров во время революции все ненавидели и ставили к стенке без особых сентенций, то штабных ненавидели все поголовно, даже коллеги офицеры. Хотя за что? Отвечал я за дороги и мосты и координировал работу частей стройбата. От меня сильно много не зависело, самостоятельно я вопросы не решал, так: собрать информацию, доложить по инстанциям, проконтролировать выполнение работ. Кроме того, по своему происхождению я был не из дворян, а из казаков. Впрочем, хрен редьки не слаще, казаков тут все рассматривали как гнусных душителей революции 1905 года и природных врагов славной февральской 1917.
Ощущение полной глубочайшей задницы не покидали нас уже давно. Царь, наш добрый деспот, уж точно ухитрился достать всех, вплоть до ближнего круга, вопреки собственным интересам переставшего его защищать. Николай II отрекся в пользу брата, тот, в свою очередь, отрекся неизвестно в чью пользу, так что власть подхватили разудалые волонтеры-добровольцы оказавшиеся в тот момент в Петрограде. Восторга было море. Это была нерешительная трусливая кучка местных политиканов, инвалидов мысли, из числа чиновников-взяточников и бестолковых министров, во главе с пройдохой Керенским – именовавшие себя Временным Правительством.
Отчего-то эти господа панически боясь даже призрака восстановления самодержавия, истерически всюду его преследуя, так что наш убогий председатель Правительства, прозевал действительную опасность с левого фланга, со стороны своих братьев по разуму. Левые революционеры в свою очередь хотели попытаться порулить этой несчастной страной. Стихия понемногу раскочегаривалась, и это было тем более опасно, что чего-чего, а дефицита в «руководящих и направляющих» силах не было. Уже в начале октября нельзя было сомневаться, что злополучный демократический парламент революционного самодура Керенского доживает свои последние дни. Нависала багровая туча. Надвигалось новое, ужасное зло – гражданская распря.
Всякая дисциплина в русской армии была после Февральской революции сразу разрушена "приказом № 1", отменявшим отдание чести. И пошло-поехало. Так смотрели на дело обиженные старые генералы и амбициозные молодые поручики. Но это все вздор. Старая армия отражала господство старых классов. Старую армию сразу убила революция. Если крестьянин под революционными лозунгами пинками прогонял помещика из поместья, а то и убивал его, то понятно, что сын этого крестьянина никак не мог подчиняться сыну помещика в качестве офицера.
