. Два фундаментальных изменения бросаются в глаза в этой связи: во-первых, Израиль больше не назывался «союзником», а во-вторых, его статус был полностью уравнен с «арабскими государствами», причем со всеми, хотя среди них были и режимы, десятилетиями проводившие жесткий антиамериканский курс, прежде всего — режим Хафеза Асада.
Отношения между Соединенными Штатами и Израилем имели стратегическое значение в годы «холодной войны», однако с ее окончанием прежняя необходимость сохранения отношений между двумя странами на прежнем уровне оказалась в глазах многих в США под вопросом. В связи с тем, что угрозы безопасности США со стороны Советского Союза более не казались реально значительными, Конгресс сократил бюджеты Пентагона и других силовых структур, вследствие чего началась «переоценка ценностей»: каждый партнер тщательно рассматривался на предмет того, является ли он по-настоящему важным стратегическим союзником или нет. Чиновники высшего ранга в администрации Р. Рейгана часто заявляли, что американо-израильские отношения основывались на совместном противостоянии советской угрозе миру и стабильности на Ближнем Востоке. Учитывая, что на одном из совещаний у маршала С.Ф. Ахромеева в конце мая 1983 года обсуждалась, ни больше ни меньше, возможность нанесения ядерного удара по Израилю[127], для такой оценки были все основания. Однако доктрина «нового мышления», которую продвигал М.С. Горбачев, кардинально меняла ситуацию в целом. «Мы понимаем, что при существующем положении вещей трудно добиться гармонии интересов конфликтующих сторон. Но надо искать, надо пытаться привести к какому-то общему знаменателю интересы арабов, Израиля, его соседей, других государств. При этом мы отнюдь не хотим, чтобы ход и форма урегулирования, сами цели этого процесса ущемляли естественные интересы США и Запада. Мы не стремимся вытеснить США с Ближнего Востока, да это и нереально», — утверждал М.С. Горбачев[128]. В США стали звучать голоса, утверждавшие, что, коль скоро военно-политический альянс с Израилем более не имел смысла со стратегической точки зрения, нет причин поддерживать его, вследствие чего объемы американской помощи Израилю и масштаб совместных военных программ могли — и даже должны были — быть сокращены. Эти оценки не проходили мимо нового президента.
Джордж Буш-ст. сразу же продемонстрировал Ицхаку Шамиру свою враждебность, на первой же встрече между ними выдвинув заведомо неприемлемое для своего гостя (о чем он отлично знал) требование полностью прекратить строительство в еврейских поселениях на контролируемых территориях и создание новых. Израильские аналитики отмечали, что даже в отношениях между Д. Эйзенхауэром и Д. Бен-Гурионом взаимная антипатия не заходила так далеко, как это было между Дж. Бушем-ст. и И. Шамиром.
