«За пару дней до подписания этого соглашения журналисты спросили меня, будет ли Арафат принят в Белом доме, — вспоминал он. — Я сказал, что решать вопрос о том, кто будет представлять их на этой церемонии, должны сами стороны, непосредственно участвующие в переговорах. На самом деле я очень хотел, чтобы присутствовали и Рабин, и Арафат, и призвал их к этому; если они ответят отказом, никто в регионе не поверит, что политики полностью согласны проводить в жизнь декларируемые ими принципы, а если лидеры двух стран прибудут в Вашингтон, миллиарды людей во всем мире увидят их по телевидению, и они покинут Белый дом как еще более непоколебимые приверженцы мира, чем прежде. Когда Арафат заявил, что он будет присутствовать на церемонии, я снова обратился к Рабину с просьбой прибыть. Он согласился, хотя все еще испытывал сомнения по этому поводу». 42-му президенту США была важна телевизионная картинка, и он был готов пойти почти на всё, чтобы ее получить. «В ретроспективе может показаться, что эти руководители легко приняли решение прибыть в Белый дом, но в то время это была рискованная игра и для Рабина, и для Арафата, которые точно не знали, как отреагируют их народы. Даже если бы их поддержало большинство людей, интересы которых они представляли, экстремистов с обеих сторон неизбежно возмутили бы компромиссы по основным вопросам, зафиксированные в Декларации принципов. Согласившись прийти на эту церемонию и выступить там, Рабин и Арафат продемонстрировали как дальновидность, так и интуицию», — объяснял Б. Клинтон своим читателям. Помня о том, что эта дальновидность стоила И. Рабину жизни, так как массовые протесты сотен тысяч людей против уступок Я. Арафату создали в стране крайне тяжелую атмосферу, давшую одному из молодых израильтян чувство, что в таких обстоятельствах даже убийство является оправданным, интуицию тогдашнего главы правительства явно не стоило так хвалить.
«Утром 13 сентября атмосфера вокруг Белого дома была наэлектризованной и напряженной. Мы пригласили на это мероприятие более двух с половиной тысяч человек, над его организацией работали Джордж Стефанопулос и Рам Эмануэль. Я был особенно рад, что этим занимался Рам, так как раньше он служил в израильской армии», — рассказывал Б. Клинтон. Под этим соглашением должны были поставить подписи министр иностранных дел Израиля Шимон Перес и Махмуд Аббас, больше известный под именем Абу Мазен, активно участвовавший в переговорах, проводившихся в Осло. Госсекретарь Уоррен Кристофер и министр иностранных дел Российской Федерации Андрей Козырев выступили как свидетели подписания соглашения. Преисполненный чувством величия момента, Билл Клинтон пригласил присутствовать на церемонии и своих предшественников Джимми Картера, в период правления которого на посту заместителя госсекретаря трудился Уоррен Кристофер, и Джорджа Буша-старшего. Президент Джеральд Форд тоже был приглашен, однако не смог прибыть в Вашингтон до состоявшегося вечером обеда по случаю заключения соглашения. Приглашения получили также все бывшие госсекретари и помощники президентов по национальной безопасности. Даже дети самого Клинтона и вице-президента Альберта Гора не пошли в тот день в школу, «чтобы не пропустить такое событие». Американцы, как и израильтяне, надеялись, что соглашение создаст основу для проведения всесторонних, официальных и открытых переговоров, которые закончатся установлением полноценного мирного урегулирования.
