– Послушайте, в Гарри Гулде не было ничего хорошего. Никогда не было. Я всегда знала это. Но проблема в том, что иногда если отношения начались, то уже не можешь разорвать их, даже если знаешь, что парень не подарок. Но что-то в нем было. Он всегда говорил, что он не из тех, кто женится, но, когда он привез меня на Морроу-стрит – это было в прошлом июне – и сказал, что снял квартиру, было похоже, что ему захотелось иметь дом и, может быть, жениться когда-нибудь потом. Поэтому я уволилась и переселилась туда. С тех пор я там и живу, уже девять месяцев. Сначала я тревожилась из-за денег, а потом это прошло. Денег было не слишком много, но хватало. Позже я снова начала волноваться из-за этого. Не знаю, откуда он брал деньги. – Ее как будто прорвало, и слова сыпались как горох, а Вулф просто сидел и слушал. – Он приехал как-то вечером – обычно бывал у меня четыре или пять вечеров в неделю, – это было в декабре, незадолго до Рождества, и у него было больше тысячи долларов. Он не позволил мне пересчитать их, – может, там было даже две или три тысячи. Купил мне часы, и все было прекрасно, но эти деньги… Меня тревожило, откуда у него деньги. А потом он изменился и стал приходить не так часто. А с месяц назад сказал, что собирается жениться… – Она крепко стиснула губы, а потом сглотнула.
– Не на вас, – сказал Вулф.
– О нет, – выдохнула она. – На мне? Нет, как вы могли бы заметить. Но он не сказал, кто она. И у него по-прежнему появлялись деньги. Он мне их больше не показывал, но я несколько раз заглядывала ночью в его карманы. У него была чековая книжка больше чем на три тысячи и множество счетов. А вчера я увидела в газете его фотографию с той девушкой на выставке цветов. Он мне ничего не говорил об этом, буквально ни слова. И не приходил на Морроу-стрит уже целую неделю. Вот почему я сегодня пошла посмотреть на них. Когда я увидела их вместе, мне захотелось его убить. Говорю вам прямо: мне захотелось убить его!
– Но вы этого не сделали, – пробормотал Вулф.
Ее лицо исказилось.
– Я хотела!
– Но не сделали.
– Нет, – сказала она. – Нет.
– Ну а кто-то сделал, – произнес Вулф бархатным голосом. – Его убили. И вы испытываете естественное желание, чтобы убийцу нашли. Вы, естественно, намерены помочь…
– Не намерена!
– Но моя дорогая мисс Лэшер…
– Я не «ваша дорогая мисс Лэшер». – Она наклонилась к нему, сидя на самом краешке кресла. – Я знаю, кто я. Я ничтожество, вот кто, я знаю. Но не совсем уж недоразвитая – ясно? Гарри мертв, так? Кто убил его, не знаю, может, вы, а может, этот десятицентовый Кларк Гейбл, который воображает себя ужасно ловким и может по горке снизу вверх прокатиться. Кто бы это ни был, я не знаю и мне все равно. Меня волнует только одно: мои родители ничего не должны знать обо всем этом, вообще ничего. Если они узнают, им останется только похоронить меня. – Она выпрямилась. – Это дело моей чести, – сказала она. – Чести моей семьи.
