– О господи! – пробормотал Хьюитт. – Моя трость. Боже, да вы отдаете себе отчет – моя трость!
– Совершенно верно, – согласился Вулф. – Не говорите так громко. Я отдаю себе отчет. Тот, кто устроил это, сделал петлю на конце шнура и пропустил его под дверью. Возможно, только потом, когда он увидел вашу трость там, где вы оставили ее, ему пришла в голову спонтанная идея: надеть петлю на рукоять трости в расчете на то, что первый же, кто пройдет по коридору, ее подберет. Если бы в коридоре никого не оказалось до половины пятого, он сделал бы это сам. Я представляю, какая это история для газет. Не думаю, чтобы вас официально заподозрили в том, что все это устроили вы, но публика, по крайней мере часть ее, еще даже менее деликатна, чем мистер Кремер.
– О господи! – простонал Хьюитт. – Это же… – Он сжимал и разжимал пальцы. – Это ужасно!
– Ну, я бы не сказал «ужасно». Неприятно.
– Нет, ужасно. Для меня. Для Хьюитта. Ужасно!
– Ну разве что для Хьюитта, – уступил Вулф. – Тем больше у вас причин заинтересоваться моим предложением. Я хочу эти орхидеи. Все три.
Ситуация радикально изменилась, и это сразу же отразилось на лице Хьюитта. Прежде она была угрожающей лишь для его спокойствия и репутации, ну в крайнем случае для его свободы и жизни. Теперь же угроза нависла над его собственностью. И это легло тяжелым камнем ему на сердце и свело ему челюсть. Он сверлил Вулфа взглядом.
– Ясно, – прошипел он. – Вот, значит, как. Короче говоря, шантаж. Шантаж! Нет! На это я не пойду!
– Не пойдете? – вздохнул Вулф.
– Нет!
– Очень хорошо. Я не получу орхидей, зато буду избавлен от беспокойства. Арчи, позови мистера Кремера. Передай ему, что дело важное. Я не желаю сидеть на этой проклятой доильной табуретке ни одной лишней минуты.
Я поднялся и не торопясь направился к двери. Я знал, что дело в шляпе, потому что Хьюитт промолчал. Теперь это была просто война нервов.
– Шантаж, – произнес Хьюитт сквозь зубы.
– Иди, Арчи, – сказал Вулф.
Я взялся за ручку двери.
– Подождите минутку, – не выдержал Хьюитт.
Я повернул голову, но дверную ручку не выпустил.
– Одну, – предложил Хьюитт. – Выбирайте любую.
Я вернулся и сел. Вулф вздохнул и покачал головой:
– Все три. Я не стану торговаться. Я собираюсь их честно заработать. Можете называть это шантажом, если так вам легче смириться с ситуацией. Но войдите в мое положение. Возможно, что как раз доказательство, которое я скрываю, для мистера Кремера стало бы решающим. И я вовсе не собираюсь становиться укрывателем убийцы. Если я помешаю розыску, то должен буду найти убийцу сам и, более того, отыскать достаточно улик, чтобы обвинить его, не прибегая к этому доказательству. Если мне это не удастся, я вынужден буду во всем признаться Кремеру, что было бы прискорбно, а также вернуть вам растения, что немыслимо. Так что я не имею права потерпеть неудачу.
