Немного помолчав, Вулф вздохнул и сказал раздраженно, но негромко:
– Откровенно говоря, я не понимаю, какого дьявола вы ополчились на мою клиентку. На мой взгляд, она символ чистоты и невинности.
– Да, агнец Божий. – Кремер резко встал. – Но… есть в этом деле и еще кое-что. Насколько нам известно, именно она находилась с Ладлоу в том зале, причем делала против него выпады обнаженной шпагой. К тому же алиби, которое обеспечивает ей Фабер, – из того разряда, что выглядят на девяносто девять процентов правдой и все-таки оказываются фальшивкой. Достаточно выкинуть из его рассказа то место, где он утверждает, будто видел Ладлоу и говорил с ним, когда мисс Тормич выходила из зала, и алиби рассыпается в пух и прах. Я не утверждаю, что мне известна причина, по которой Фабер…
Тут вошел Фриц и прервал его. Остановившись у двери, он дождался кивка Вулфа, затем приблизился к его столу и протянул поднос с карточкой. Вулф взял карточку, взглянул на нее и поднял брови.
Он велел Фрицу подождать и задумчиво посмотрел на стоявшего Кремера.
– Вы понимаете, – сказал Вулф, – раз вы все равно уходите, мне ничего не стоило бы попросить посетителя подождать в гостиной, и вы ушли бы несолоно хлебавши. Но я на самом деле хочу сотрудничать, когда это в моих силах. Одного из перечисленных вами клиентов Милтана отпустили. Или разрешили уйти, чтобы проследить за ним. По-моему, такой ваш обычный прием.
– Кого именно отпустили?
Вулф снова бросил взгляд на карточку:
– Мистера Рудольфа Фабера.
– Ничего себе! – Кремер вытаращился на Вулфа, добрых секунд семь не спуская с него глаз. – Чертовски неподходящее сейчас время, чтобы заявиться без предупреждения к совершенно незнакомому человеку!
– Совершенно верно. Пожалуйста, Фриц, приведи его.
Кремер повернулся лицом к двери. Я мысленно засчитал неандертальцу очко. Может, подбородок его и подкачал, но нервы явно были в полном порядке. Любой другой на его месте мог, неожиданно увидев перед собой инспектора Кремера, оцепенеть от ужаса или по крайней мере от удивления, тогда как он не только не отпрянул, но и не побледнел. Лишь приостановился, едва не щелкнув каблуками, поднял бровь и двинулся дальше.
Кремер что-то проворчал в его адрес, затем пожелал Вулфу и мне спокойной ночи и нехотя затопал к двери. Я поднялся, чтобы поприветствовать пришедшего, предоставив Фрицу проводить инспектора.
Вулф скрепя сердце пожал Фаберу руку, после чего предложил сесть в кресло, еще не остывшее после сидевшего в нем Кремера. Фабер поблагодарил и, прищурившись, посмотрел на Вулфа, а затем повернулся ко мне и требовательно спросил:
