Мои объятия были достаточно крепкими, чтобы не дать ей сменить позу.
– До полудня я никого не целую, если мы не завтракали вместе. Значит, ты только сейчас вернулась домой?
– Да. Тогда давай позавтракаем. Ох, а я знаю, как ты здесь оказался! Та статья в газете! Тебя зовут Арчи Гудвин, и ты – блестящий помощник Ниро Вулфа!
– Верно. Ты с такой неохотой направлялась в этот дом – и посмотри на себя теперь. Где ты провела прошлую и позапрошлую ночь и весь день между ними?
Вместо ответа она куснула меня за шею. Я ойкнул:
– Как раз сюда твой муж успел меня ударить, пока я не одержал верх. Где ты была?
Она поцеловала только что укушенное место.
– Перестань, девочка, – рассудительно произнес я. – Копы все равно вытрясут из тебя всю правду, так что можешь пока поупражняться.
Это было ошибкой. Она снова затряслась мелкой дрожью. Я сжал Розу, едва не выдавив из нее весь воздух, и авторитетно заявил:
– Я прохожу сквозь заслоны копов, как ветер – вдоль Уолл-стрит, и, вполне возможно, окажусь рядом, когда они зададут тебе тот же вопрос. В любом случае ответ на него мне нужно знать заранее. Где ты была?
Она снова напугалась, и мне пришлось утешать ее, прежде чем выудить наконец всю историю. В изложении Розы она звучала так: в пятницу около девяти она отправилась в свою меблированную комнату в Гринвич-Виллидже раньше задуманного, потому что мужчина, который пригласил ее на обед, сильно ошибся, составляя программу совместного вечера.
Она давно уже спала, когда начали звонить и стучать в дверь. Поначалу она не открывала, потому что еще не успела толком проснуться, потом – из опасений увидеть на площадке мужчину, угощавшего ее обедом. А после, подобравшись к двери, расслышала, как незваные гости расспрашивают девушку из комнаты напротив. Тогда она забралась назад в постель и до утра уже не спала – дрожала, боялась копов.
Между шестью и семью утра она встала, оделась, собрала сумку, выскользнула наружу, добралась на подземке до Вашингтон-Хайтса и нанесла визит родителям мужа. Те попытались убедить Розу сообщить в полицию о своем местонахождении, чтобы копы пришли, задали свои вопросы, и делу конец, но настаивать не стали.
До поздней ночи субботы или до раннего утра в воскресенье ей казалось, что она нашла надежное убежище, пока мужу Розы не пришло на ум, в свою очередь, настоять на кое-чем к делу не относящемся, с каковой мыслью он и явился к ней в спальню. Ситуация накалилась до того, что перебудила всех в доме. Ее выгнали бы прямо в метель, будь на дворе зима. Роза оделась, собрала сумку и ушла.
