Нашлось место и короткому пассажу о состоявшемся, но не давшем заметного результата разговоре между мной и некоей Хестер Ливси, нареченной покойного Мура. Единственным инцидентом, который я счел недостаточно важным, чтобы описать в отчете, стала короткая беседа с безграмотной девушкой. Разговор с Лоном Коэном из «Газетт», напротив, был опущен как чересчур важный, чтобы о нем упомянуть.
Покончив с машинописью, я подмахнул оригинал, сложил его пополам и сунул в карман, а затем то же самое проделал и с одной из копий. Вторую копию я не стал складывать. Вместо этого я подошел к шкафу, отпер его, выдвинул ящик, которым пользовался, вытащил все папки и хорошенько протер носовым платком все поверхности стального ящика – и внутри, и снаружи.
Укладывая на место папки из зеленого глянцевого картона, я каждую протирал со всех сторон. Внутрь третьей папки сверху, прямо на уже положенные туда бумаги, я сунул вторую копию только что напечатанного отчета, а на нее бережно выложил четыре табачные крошки, добытые из кончика сигареты. Я расположил их точно в намеченных точках и осторожно прикрыл папку.
Задвинув ящик, я протер всю переднюю поверхность шкафа и встал перед вопросом, которому хотел бы уделить чуть больше времени, если бы не двенадцать минут пятого на циферблате, – через три минуты меня ждали наверху. Следует оставить шкаф незапертым или запереть, но «забыть» в замке ключ? Выбрав первый вариант, я опустил ключ в карман.
Как ошпаренный я рванул в холл к лифтам и, уже ступив на ковер тридцать шестого этажа, оказался перед новой дилеммой, которую следовало бы разрешить заранее и которую я в спешке упустил из виду. Кто я такой? Кого видит во мне умудренная годами секретарша, стерегущая покой начальственных офисов?
Посещая Пайна днем ранее, я представился как Гудвин. Стоит ли теперь назваться Честноттом и ожидать, что эта дама, глядя в мое интеллигентное лицо, поверит, будто я не знаю собственного имени? Невозможно.
Я промаршировал к ее столу, представился мистером Гудвином и сообщил, что на четверть пятого у меня назначена встреча с мистером Пайном.
Затем мне пришлось усесться и подождать минут десять с лишком. Как правило, я неплохо справляюсь с ожиданием, бываю невозмутим и расслаблен, но сейчас необходимость сидеть без дела вызвала раздражение: я ведь мог бы протереть стенки своего шкафа куда тщательнее. Впрочем, поправить что-либо уже не представлялось возможным, а потому я терпеливо дожидался, пока меня не пригласят войти.
