Они снова уставились друг на дружку.
– Думаю, мистеру Вулфу так или иначе следует с ними встретиться, – протянул Фред. – Для этого нужна причина, и, должен признать, эта вполне нам подходит. В любом случае мы ничего не теряем…
И Пегги уступила.
Уточнив еще кое-какие детали, в том числе записав необходимые адреса, мы наконец отпустили новых клиентов. Причем атмосфера в кабинете на момент прощания была настолько далека от сердечной, что можно было подумать, будто эти двое вовсе даже и не клиенты, а самые что ни на есть настоящие преступники. Так или иначе, розовый чек остался у меня на столе.
Когда, затворив за посетителями дверь, я вернулся в кабинет, Вулф сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла и брезгливо морщась.
Я потянулся и зевнул.
– А это будет интересно, – воодушевленно сказал я, – замаскировать расследование под попытку получить компенсацию. Если среди этих шестерых и впрямь окажется убийца, посмотрим, долго ли нам удастся водить его за нос. Готов спорить, злоумышленник сообразит, что угодил в ловушку, прежде чем присяжные вынесут вердикт.
– Помолчи, – пробурчал Вулф. – Эти тупицы…
– О, сжальтесь над ними, – запротестовал я. – Влюбленным вообще не полагается думать, потому-то им и приходится нанимать опытных мыслителей. Они выбрали вас: радуйтесь и гордитесь этим. Когда ты влюблен, ложь так легко срывается с губ! Стоило мне увидеть…
– Заткнись, – попросил Вулф и приоткрыл глаза. – Бери блокнот. Эти письма нужно отправить незамедлительно.
На посиделках, которые состоялись вечером в понедельник и длились никак не меньше трех часов, об убийстве никто и словом не обмолвился. Но все равно весельем там даже и не пахло. Из текста разосланных Вулфом писем было ясно, что, действуя в интересах миссис Майон, он вознамерился выяснить, нельзя ли выудить из Гиффорда Джеймса достаточную сумму, не прибегая к помощи адвокатов и судей, а также обсудить, какую именно сумму в данном случае можно считать достаточной. Поэтому все наши гости пребывали в пессимистическом настроении: сам Гиффорд Джеймс; его дочь Клара; его адвокат, судья Генри Арнольд; Адель Босли, отвечавшая, как вы помните, в Метрополитен-опере за связи с общественностью; доктор Николас Ллойд, которого пригласили в качестве эксперта; и наконец, Руперт Гроув, импресарио Альберто Майона. Всего шестеро, в самый раз для нашего просторного кабинета. Фреда и Пегги на вечеринку не позвали.
Трио Джеймса прибыло сплоченной компанией и с такой пунктуальностью (ровно в девять, тютелька в тютельку), что мы с Вулфом даже не успели мирно допить послеобеденный кофе. Мне стало настолько любопытно взглянуть на первых гостей, что я лично отправился открывать дверь, вместо того чтобы предоставить это Фрицу, нашему повару и дворецкому, который не хуже меня умеет наполнять будни и праздники Вулфа непрерывной радостью. Итак, Джеймсы. Ну, во-первых, меня впечатлило то, как баритон первым шагнул через порог, оставив позади дочь и адвоката. Поскольку время от времени я и сам позволяю Лили Роуэн вытаскивать себя в оперу, его завидный рост, широкие плечи и походка вразвалочку не стали для меня сюрпризом, хотя и удивил его моложавый вид, ведь Джеймсу было под пятьдесят. Он сунул мне свою шляпу так, словно я появился на свет с единственной целью – принять из его рук шляпу этим вечером в понедельник, пятнадцатого августа. К несчастью, я позволил шляпе упасть.
