– Вы ставите меня, мистер Гудвин, в очень трудное положение, – ответил Гирстер, облизывая губы.
– Я? Нет. В такое положение вас поставил человек, который убил Пита.
– Да-да, конечно. Я ничего не знал об этом. Обычно я не читаю в газетах заметки об убийствах, но сообщение об убийстве миссис Фромм прочел и помню такую деталь, что у нее были серьги в виде пауков. Вы, разумеется, правы. Эти серьги уникальны. Мой доверенный агент в Париже, закупающий там оригинальные безделушки, прислал их мне в конце апреля.
– И вы выставили их в витрине?
– Да. Сегодня, когда меня спросил о них этот пижон… Как, вы говорите, его фамилия?
– Кэтер.
– Да, правильно. Сегодня, когда мистер Кэтер спросил меня о них, я предпочел сделать вид, что не помню. У меня возникло подозрение, что он полицейский, ведущий расследование убийства миссис Фромм, а я избегаю всего, что может создать мне дурную репутацию. Мне было бы неприятно увидеть свою фамилию в сенсационных заголовках газет. Я буду очень признателен вам, если вы примете меры, чтобы моя фамилия не упоминалась в прессе. Я продал серьги в понедельник, одиннадцатого мая, во второй половине дня. Женщина, проходившая мимо моего магазина, увидела их в витрине, зашла и приобрела. Она выписала мне чек на сто сорок долларов. Это была миссис Деймон Фромм.
– Вы уверены в этом? – спросил я.
– Да. Чек был подписан: Лаура Фромм, и я узнал ее на газетных фотоснимках. После вашего рассказа об убийстве мальчика я решил, что должен рассказать вам о серьгах, хотя понимаю, что теперь уже это бесполезно, поскольку женщиной, управлявшей машиной, была миссис Фромм, а она мертва.
Конечно, я мог бы сказать ему, что машиной, которая сбила Пита, управляла не миссис Фромм, но промолчал, так как еще бабушке обещал: ни перед кем никогда не хвастаться своей осведомленностью. Я поблагодарил Герстера, сказал, что не вижу оснований для появления его фамилии в газетах, и встал, чтобы уйти. У двери он вежливо пожал мне руку, причем выражение его лица было таким же, как и тогда, когда я только что пришел.
Орри присоединился ко мне в вестибюле.
– Ты расколол его? – спросил он, как только мы вышли на улицу под продолжавший моросить дождик.
– Конечно! Плевое дело! Он сказал, что сообщил бы это и тебе, но воздержался, поскольку схватил тебя за руку, когда ты пытался стянуть браслет в магазине. Миссис Фромм купила пауков одиннадцатого мая.
– Черт побери! Но что это дает нам?
– Не могу знать – это не по моей части! Думать – обязанность Вулфа. Я лишь мальчик на побегушках, выполняющий поручения, которые ты завалил.
