Свернув на площадку у дороги, остановился и вышел из машины. Проверил колеса. Вроде все нормально, может штангу какую погнуло, или тормозные диски повело от удара. В ремонте авто не разбирался, не доводилось сталкиваться, главное доехать до дома, а там уже пусть хоть развалится. Закурив сигарету, глубоко вдохнул свежий ночной воздух. К горлу подкатил ком, и Тимура накрыло. Слезы хлынули из глаз. Плач сдавил горло, стало тяжело дышать. Рыдал взахлеб, как в детстве, и не мог остановиться. Переживание за родителей, собственная трусость, страх перед эпидемией прорвали заслон сдержанности. Сев на корточки, обхватил голову руками и плакал. Дыхание понемногу вернулось в норму. Через минуту уже просто сидел и смотрел на пыльные камни, которые выхватил из темноты свет фар. Потерев лицо и выкурив еще одну, сел обратно в машину. До Геленджика осталось чуть больше тридцати километров.
26 июня.
23.49 по московскому времени.
В город въехал, полностью вернув самообладание. Даже больше. Вместе с финальным осознанием происходящего, пришла четкая определённость. Важны только он и его семья, если не позаботится о себе и родных, это ни сделает никто другой. Все остальное - потом. Нет больше государства, полиции, скорой, пожарных. Теперь они предоставлены сами себе, и никто не придет на помощь. Коридор его стремления сузился и стало даже легче. Отбросил все ненужное. Доехать домой, узнать, что с родными, принимать дальнейшие решения исходя из ситуации.
Знакомые улицы, но чужие, пустые, безжизненные и враждебные. Тимур ехал медленно, присматриваясь к каждому повороту, кусту и проулку, готовый к любому повороту событий. Привычные дома, деревья и площадки сейчас виделись совсем по-другому, ни как что-то привычное, а как декорации фильма. Людей было еще меньше чем в поселках, уже почти не обращал на них внимания так же, как и на машины.
Родной район. Улица. Почти доехав до своего дома, остановился. Двадцать метров и все. Он узнает живы родители или нет. Другого варианта не будет. Ехать дальше не хотелось, глубоко внутри что-то подталкивало развернуться и уехать, и тешить себя надеждой, что они дома и с ними все хорошо. Опустил голову, зажмурился и нажал на газ.
Двухэтажный дом из красного кирпича, черные кованные ворота, краска снизу уже чуть поржавела, мама просила покрасить следующим летом. Света в окнах нет, лампочка над входом так же не горит. Остановив машину на небольшой площадке перед домом, между самшитовыми кустами, вышел наружу, накинул ремень автомата на плечо и взялся за ручку калитки. От волнения подташнивало, стук сердца оглушал. Опустил ручку. Закрыто. «Может быть они уехали? Решили пересидеть эпидемию у друзей или у Кинёвых у в Пшаде.» Надежда, всегда она пытается найти себе лазейку в любой ситуации. Нет, надо проверить в любом случае.
