– Выполнять! – коротко велел я.
Ослушаться он не посмел. И пока летел этот снаряд, я медленно и уверенно пробирался к месту, где возникнет пробоина. Пальцы покалывало льдом, и едва я опустил их на стены корабля, дыхнуло морозом, в воздухе закружился снег. Но и на снег, и на лица экипажа я не смотрел, создавал ледяную стену, толстую и непроницаемую, способную защитить.
Отвлекся только раз, когда с экранов радаров исчез пиратский корабль. Наш ответный удар был точным и верным. Но вот патрульные крейсеры так и не дали о себе знать. Занятная ситуация… Только вот разбираться с этим придется уже не мне, а капитану.
Вдохнул поглубже, чувствуя, как легкие обжигает мороз.
Пять секунд до того, как снаряд отрикошетит в то место, которое я укрыл льдом. Четыре, три, два, один…
Я устоял на месте в отличие от всей команды. И я удержал лед, выплескивая силу, чувствуя, как белеют губы, а ресницы покрываются инеем. Тепла почти не осталось, остаток тлел где-то внутри углями, разгонял невыносимый холод.
– Капитан, у вас два часа, чтобы посадить корабль, – спокойно сказал я, не двигаясь.
Слишком опасно. Слишком… Но знать об этом не стоит никому из команды.
Капитан в этот момент только поднялся, вздрогнул от моих слов, споткнулся и, пряча глаза, дрожащим голосом принялся отдавать указания.
Думать он способен, что уже хорошо. Неприятностей ждать не придется.
Я почти не различал голосов, сосредоточившись только на том, чтобы удержать нужную толщину льда, добавляя, когда корка становилась тоньше. В висках пульсировало, горло сдавило холодом. Когда-нибудь он все же доберется до самой глубины сердца, и вдохнуть, как сейчас, уже не получится.
Когда корабль сел и я убрал руки, лед осыпался. Команда вжалась в стены, едва я сделал первый шаг. Под ногами, словно битое стекло, хрустел лед. Где-то там, в открывшемся проеме, раздались встревоженные голоса, в которых слышались и ужас, и восторг.
Я молча взял контейнер размером с мою ладонь с защитной подставки, распахнул дверь в шлюз и вскоре спустился по трапу. В нескольких метрах от теперь уже не подлежащего восстановлению корабля располагался целительский флаер, из которого выскочили все, кто в нем был, и ошарашенно смотрели на меня.
Ценный груз – лекарство, способное заставить сердце умирающего новорожденного ребенка биться, – я бережно опустил в ладони главного целителя, лишь на миг прикрыл глаза и направился в здание космопорта.
