— Не могу! — Это было бы нарушением правил благопристойности, которым мама следовала неукоснительно.
Мими дала мне кусок ветоши и объяснила, как им пользоваться. По ее словам, свой она стирает в ручье рано утром, когда никто не видит.
— Там, где мы купаемся? — Фу, до чего противно!
— Ниже по течению.
Теперь я хожу по дому, чувствуя между ног большой кусок ветоши, и мне кажется, что все это видят. Считается, что во мне свершилась важная перемена, но я чувствую только отвращение и недомогание.
Суббота
Мими учила меня гадать на картах: раскладывать их и понимать, что они говорят. Сегодня мы попробовали гадать моей сестре Катрин. На девятое место выпала карта «Смерть».
Катрин была недовольна.
— Это не настоящая смерть, — сказала Мими, собрала карты и стала принюхиваться.
Потом я ее спросила:
— Почему ты остановилась?
— Ты не почувствовала запах сигарного дыма? — шепотом сказала она. — Дух Смерти — обманщик. Никогда не верь ему.
Четверг, 31 июля
Дорогой дневник, случилось нечто ужасное, и у меня на сердце камень.
Все началось с того, что я солгала: сказала младшей сестре Манет, что мы с Мими пойдем на верхнее поле смотреть, не пришел ли в залив отцовский корабль.
— А ты оставайся здесь, — велела я сестре.
Мы с Мими прошли по тропинке за хижиной из маниоки, но на вершине холма свернули обратно к реке и Морн-Кро-Сури. И тут нас догнала Манет!
— Я же наказала тебе остаться! — закричала я.
— Ты солгала! Ты сказала, что вы идете на холм!
— А ты умеешь хранить тайну? — сердито покосилась на нее Мими.
— Клянусь, никому не скажу!
У реки было сумрачно, с ветвей деревьев свешивались пряди мха. Подходя к хижине гадалки, мы услышали кудахтанье курицы.
— Здесь живет оборотень, — испуганно прошептала Манет, беря меня за руку.
Я опасливо взглянула на Мими:
— Это правда?
Перед хижиной стояла жаровня с углями и сильно пахло жареной козлятиной. В тени веранды, крытой банановыми листьями, сидела, скрестив ноги по-турецки, чернокожая женщина. Юфеми Давид — жрица вуду.
Когда мы приблизились, она поднялась с места. Бальное платье из красного атласа с золотистой каймой, рваное и в пятнах, было ей очень велико. Седые курчавые волосы образовали вокруг головы подобие нимба. Позади нее у стены стоял ржавый мачете.
Мими прокричала что-то, чего я не поняла. Старуха ответила на языке чернокожих.
— Что она говорит? — спросила я.
— Входите, — сказала старуха. Из хижины вышел щенок и зарычал на нас.
— Я тут подожду, — сказала Манет.
