– Ты вернулся… – начал Бенни.
– О, уже несколько месяцев как, – сдержанно сказал Со Лей. – А как… как дети? – Он искренне улыбнулся. – Луиза уже, поди, осознала свое превосходство над всеми нами.
Бенни усмехнулся, но слезы подступили к глазам. Он ощущал отчаяние Со Лея как свое. И почему-то опять вспомнил о матери и каким защищенным от боли и утрат он чувствовал себя благодаря ей. И ведь он всегда готов был защитить друга от страданий, а вместо этого они причинили много боли друг другу. Это бывший любовник моей жены, напомнил он себе. Он отец моей младшей дочери.
Чайник засвистел, Со Лей погасил сигарету и поковылял в кухню – последствия ранения, решил Бенни. Вернулся с чашкой чая с молоком для Бенни и откупоренной бутылкой пива для себя; наверное, Бенни следовало оставаться трезвым, а ему самому так же важно было расслабиться.
– Хочу тебя кое о чем спросить, – сказал Со Лей, устроившись в кресле и сделав солидный глоток из бутылки. – Полагаешь, англичане – и другие Союзники – думают, что со стороны евреев будет благоразумным когда-нибудь вновь начать доверять немцам? То есть мирно жить в Германии, под немецким правлением?
– Не говори глупостей, – ответил Бенни.
Ответил резко, но лишь потому, что вопрос Со Лея пришелся в больное место, потому что вопрос предполагал, что для Бенни эта тема настолько умозрительна, что вполне безболезненно можно провести аналогию между евреями и каренами. Но то, с какой легкостью Со Лей начал разговор с политических проблем – как будто с того самого места, на котором они расстались много лет назад, – задело Бенни еще по одной причине. Потому что проблемы эти никак не касались его самого.
Со Лей отхлебнул пива, стараясь не встречаться глазами с Бенни.
– Ты, наверное, не слышал. Мы написали своего рода петицию, письмо Государственному секретарю Великобритании, еще когда война не закончилась.
– Мы? – Вот оно и прозвучало, отторгающее его «мы».
– Карены, руководившие борьбой против джапов. – Со Лей поставил бутылку. – Мы хотели напомнить англичанам о том, как бирманцы превратили нас в рабов до прихода сюда европейцев, о той значительной роли, которую мы играли в британской армии и полиции все эти годы.
– И вы попросили что-нибудь взамен?
Со Лей посмотрел на Бенни как на дурака.
– Создания нашего собственного государства, конечно же, – сказал он, но в словах не прозвучало убежденности, а в глазах отразились уныние и безнадежность, когда он смотрел в окно, выходящее в парк, где еще не разошлись сторонники Аун Сана. – Никакого ответа, – грустно продолжал он. – И с каждой демонстрацией, устроенной Аун Саном, с каждой из его массовых забастовок британцы все ближе к полной капитуляции. Как они могут рассчитывать, что мы будем доверять бирманцам после всего, что те с нами делали?
