Иногда дела, выросшие из неосторожной болтовни, тянулись месяцами, затягивая в лопасти машины тайного сыска все новых фигурантов. Вот знаменитый «розыск солдата Селезнева», которого в 1721 году Тайная канцелярия водила по улицам Санкт-Петербурга, в основном — по притонам, кабакам и публичным домам в районе Васильевского острова. Здесь арестованный Антип Селезнев указывал все новых людей, от которых он ранее слышал «непристойные слова на власть», и этих людей тоже увозили в Тайную. В архивах канцелярии остался этот «реестр, кого солдат Селезнев опознал», — в нем имена 11 человек. И все из-за каких-то пьяных слов, которые только при большой фантазии можно трактовать даже как антиправительственную агитацию или пропаганду. Столько же смысла для процесса государственной безопасности огромной петровской империи было и в том, что Тайная канцелярия в 1721 году почти год разыскивала «бабу Акулину», сказавшую в компании «непристойные слова о царе», изведя на розыск безграмотной бабы массу сил, средств и бумаги в материалах этого «розыска». Те из российских писателей или историков, кто считает Петра полусумасшедшим садистом на троне, и больше никем (а таких сейчас немало), любят приводить эти примеры в подтверждение своего тезиса. Упоминают часто и о собственноручно написанной Петром I жутковатой инструкции для его Тайной канцелярии под названием «Обряд, как обвиняемый пытается».
Очевидно, что все это было в действительности. Ведь Тайную канцелярию российский самодержец создавал под свое понимание тайного сыска, где и неласковое слово в адрес императора или его дел — уже страшное государственное преступление сродни измене или работе на иностранную разведку. Здесь в работе Тайной канцелярии четко проступают жестокие инстинкты самого ее главного архитектора. Масса этих попрошаек и пьяных болтунов не несла никакой угрозы политической безопасности Российской империи. Здесь тоже смешение понятий, характерное для петровской империи. Сам Петр часто репрессировал людей по прихоти безо всякого внятного политического обоснования. В этом садистская жестокость его натуры, хотя сумасшедшим в полном смысле он и не был, ум его был достаточно ясен для управления гигантским организмом его империи. Что заставляло его поить на пирах в честь Бахуса сподвижников до смерти от алкогольного отравления, сажать князя Голицына голым на лед, отчего тот умер, убивать на петербургской улице своей дубинкой случайного прохожего, протыкать шпагой католического кзендза в Полоцком костеле за неосторожно брошенное нелестное мнение о православии. Здесь нет никакой защиты своей власти, голая жестокость.
