Кроме письменных посланий из Москвы на обвинения Курбского, царь ответил и новой волной еще более жестоких чисток в стране. В отместку опричниками убиты все слуги Курбского, а также его жена и малолетний сын, которых лично задушил один из главных опричников Федор Басманов. Доставивший Ивану Грозному из-за границы письма Курбского его слуга Василий Шибанов брошен по приказу царя в застенок и подвергнут опричниками пыткам. Репрессированы родственники талантливого полководца воеводы Воротынского, в 1572 году отогнавшего на Оке подошедших к Москве крымских татар, но уже через год казненного опричниками по надуманному обвинению в измене. Только по делу боярина Федорова, обвиненного опричниками в колдовстве, вместе с ним в считаные дни уничтожено почти полтысячи родственников и слуг.
Кстати, еще до создания опричнины и политической эмиграции Курбского в Литву было пресечено несколько попыток такого бегства через литовскую границу по политическим мотивам. Но изобличенные в таких умыслах князья Бельский, Ростовский, Курятьев до бегства Курбского и создания в 1565 году опричнины отделывались опалой от царя и ссылкой в провинцию. Дядя матери самого Ивана Грозного Михаил Глинский перебегал между Литвой и Московией несколько раз, при последней попытке уехать в Литву арестован, но не просто отделался внушением, а вскоре даже породнился с правящей династией Рюриковичей через брак племянницы с отцом Ивана Василием III. Само учреждение ордена опричников пересмотрело и взгляды на политические преступления, и наказания за них. Пытавшийся последовать примеру Курбского, но схваченный стражей на литовской границе князь Петр Оболенский привезен опричниками в Москву и немедленно жестоко казнен. Находившийся к-тому времени еще в ссылке за умысел такого побега смоленский воевода князь Курятьев также задним числом приговорен к смерти и задушен опричниками, не ведавшими современного принципа о том, что закон обратной силы не имеет. Тем не менее, само создание опричнины только подстегнуло бегство из страны, где начался такой широкий политический террор власти. В числе сбежавших в Польшу был и известный всем со школы наш русский первопечатник Иван Федоров, чей памятник стоит в Москве напротив «Детского мира». В школе нам о его политической эмиграции предпочитали не говорить, а он, по одной из версий, бежал как раз в годы опричного террора от преследований московской власти и церкви, свои главные книги на кириллице и на латинице он напечатал в польском тогда Львове под защитой польского гетмана Ходкевича, здесь во Львове наш первопечатник-эмигрант и похоронен.
