В ответ на это Света отправила-таки отцу короткое: «Спасибо, папа». Однако с тех пор их общение состояло исключительно из ежемесячных денежных переводов.
– Как же давно мы тут не были! – вновь нарушила молчание Виктория Юрьевна, отмеряя неторопливым цоканьем каблуков ступени каменной лестницы. – А ведь тут так хорошо!
Света, выхваченная из потока размышлений, подняла голову и огляделась по сторонам. Отражая бездонную голубизну неба, неспешно катил волны могучий Амур. Над отрогами Большого Хехцира, прозрачно синеющими в полуденной дымке, клубились пышные облака. Приплыв откуда-то издалека, наверное, из соседнего Китая, они словно замерли на месте и, обласканные солнечными лучами, безмятежно созерцали течение величественной реки.
Негромко шелестела на ветру листва, стрекотали кузнечики, ворковали гуляющие по брусчатке голуби. Вот прямо перед ними с мамой пропорхала жёлтая капустница. Вот стремительно взлетела с земли расщебетавшаяся стайка воробьёв. Вот чуть поодаль проглянули в зелени алые грозди рябины… И чем более уютным и дружелюбным виделся сейчас Свете окружающий мир, тем отчётливее она ощущала, как внутри неё пробуждается некое странное, беспокойное чувство.
Каким-то образом Света тотчас поняла, что это чувство было знаком. И что оно должно было указать ей на что-то очень-очень важное. На то, от чего будет зависеть вся её дальнейшая жизнь. Вся. Одна… Одна-единственная. И нипочём не позволяющая изменить то, что уже произошло. Даже этот крохотный миг, когда на солнце мимолётно блеснула протянувшаяся между кустами тонкая нить паутинки, навсегда останется таким, каким он был. Что уж там говорить о днях, неделях, месяцах и годах…
По правде говоря, Света догадывалась, о чём именно было это бессловесное предупреждение. Просто она жутко боялась облачить его в привычный и понятный язык человеческого разума. Тем более что было уже поздно. Слишком поздно…
…Или всё-таки нет?
Света бросила на маму быстрый взгляд – и вдруг уловила в себе неожиданный и совершенно нелепый порыв: ей захотелось остановиться, схватить мамину руку и – прямо как в детстве – заплакав, кинуться к ней в объятья. И рассказать. Рассказать всё. Взахлёб, сквозь слёзы, судорожно подбирая слова, которые, пусть и с трудом, но обязательно найдутся. А даже если нет – мама ведь и так поймёт, о чём ей хочет поведать её маленькая, глупенькая дочурка…
Резковатый звук маминого рингтона заставил Свету опомниться и прийти в себя.
