Ефрейтор Акробатов, которому всё реже писала невеста, тут же смекнул: «Вот она, фортуна! Можно попасть домой и оживить затухающий костёр любви у суженой», напряг свои извилины, и мгновенно составив план, громко заявил: «Разрешите попробовать». Все присутствовавшие замерли кто с недоверием, а кто с сочувствием к добровольцу. Ведь ранения от колючей проволоки очень долго заживают. Подтянув потуже ремень и взяв с собой брезентовую плащ-палатку, ефрейтор-смельчак замер на минуту, прикидывая намеченный маршрут. Затем он, вдвое сложив палатку, положил её на верхний край колючей проволоки у столбика и опёрся сапогом на вторую линию железной нитки с шипами. Проорав: «Засекай время», ефрейтор Акробатов мгновенно вскочил на верхний срез первого столбика, а затем как кузнечик перескакал все остальные и оказался на другой стороне «китайской стены». Майор Мозгов, державший секундомер, выпучив глаза, радостно заорал: «Три минуты двадцать секунд!». Полковник же Скорый стоял как проглотивший кол, остолбенев и не веря в свершившееся чудо.
Ефрейтор Акробатов, за счёт своей великолепной координации (до армии имел первый разряд по гимнастике), преодолевший систему, съездил в отпуск, наладив отношения с невестой. На его груди сверкала новенькая медаль «За отличие в охране государственной границы СССР». Ну, а саму систему модернизировали с учётом выявленных просчётов. Плоские срезы столбиков заострили и опутали шаром из колючей проволоки, переставив их друг за другом только через одну линию (чтобы не допрыгнули «умельцы-нарушители»).
Ещё раз об удивительных случаях с собаками на заставе
Перед Новым годом я выехал на свою наиболее ближнюю к отряду заставу «Ягодная»[37]. Провожая меня, начальник Особого отдела майор Лындрик В. С., как-то смущённо сказал: «Александр Михайлович. Тут такое дело. С мясом в посёлке трудности, а Новый год на носу. Неужто наши семьи праздник встретят с рыбными консервами на столе? Ведь твоего прапорщика Штыкова из заставы „Крайняя“ перевели специально поближе к погранотряду, чтобы политотдел имел своего кормильца.
Ведь он без охоты не может. Думаю, что уж чего-чего, а сейчас у него запасы кабанины и изюбров сделаны солидные. Пусть поделится и с нами. Это в контрразведке называется работа „по главной линии“». Засмеявшись, Владимир Степанович поправил себя: «Ну, конечно, только после борьбы со шпионажем и изменой Родине».
Дело в том, что прапорщик Штыков, наладив войсковое хозяйство на своей родной пограничной заставе (ПЗ), был переведён на «Ягодную» в связи с полным развалом там этого важного дела. Возразить ему не дали, так как накануне он получил очередное взыскание за рыбное браконьерство (сеть использовал). Забрав с собой своих охотничьих собак (лайки, их помесь с овчарками и местными дворнягами), Штыков перебрался на новое место. Однако на «Ягодной» заставе были свои неслужебные псы с охотничьей сноровкой. Не уничтожать же их? Но с другой стороны. Чем кормить такую свору? Только охотой. Как назло в это время на заставу внезапно нагрянул начальник штаба отряда подполковник Боев, который, увидев несколько слоняющихся на плацу (какой ужас для строевика) собак, подозвал нашего прапорщика. Грозно насупив брови, подполковник в присутствии начальника ПЗ заявил: «Собак я сам люблю, но не до такой степени их количества. Давай, пока я сижу на крыльце, прогоняй всю эту свору мимо меня. Подсчитаем и Вам, товарищ прапорщик, неделя сроку, ровно половину надо усыпить или отстрелять! Остальные пусть живут». Штыков что-то хмыкнул про себя, подозвал своего повара-хлебопёка ефрейтора Хитрова и шёпотом поставил ему какую-то мудрёную задачу. А дальше началось цирковое представление под названием «собачий хоровод». Ефрейтор ушёл на другую, тыловую сторону здания казармы заставы, где, собрал всех псов — морд десять
