Подобно американке Джулии Тэймор, француженка Стефани Ди Джусто в фильме «Танцовщица» (La danseuse, 2016) ставит во главу угла вопрос: как складывается женское искусство? «Танцовщица», показанная в программе «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля — 2016, рассказывает историю американской танцовщицы Лои Фуллер, приехавшей в Париж в конце XIX века. Ее можно назвать изобретательницей модерн-танца «серпантин», который выглядит сегодня как современный арт-перфоманс благодаря тому, что на спине танцовщицы — инженерная конструкция, держащая ткань, а сцена использует цветовое освещение. Фуллер показана как энтузиастка и трудяга, что делает ее заложницей жизненного выбора, не знающей личного счастья и готовой пожертвовать всем ради искусства. Она — пример жрицы эстетической религии, для которой Красота, как сказал бы Умберто Эко, — это самодовлеющая ценность, и достичь ее следует любой ценой, вплоть до превращения собственной жизни в произведение искусства 68. Ее танец «серпантин», благодаря развевающейся легкой ткани создающий эффект парящей бабочки и распускающегося цветка, — идеальная живая фигура эпохи декаданса с его навязчивыми мотивами в виде цветов, ломаных линий, арабесок, самоцветов, напоминающих об эфемерности природного мира, а также о женщине-цветке как о главном символе модерна.
Но «Танцовщица» — не столько о жертве, сколько об уделе любого новатора, опережающего свое время. Фуллер одержима танцем, готова ради него пойти на все, включая кражу денег, чтобы перебраться в Париж, где ее искусство способно найти своего зрителя. Она терпит страшную боль в спине, изувеченной тяжелой деревянной конструкцией, но продолжает танцевать до последнего вздоха. Она отказывается выходить на поклон к публике, хотя та считает ее гением, жертвует нормальной семейной жизнью, оставаясь с теми, кто ценит ее искусство, но не в состоянии дать ей личное счастье. «Танцовщица» по-своему возвращает Фуллер истории культуры, показывая, как ее танец меняет всю концепцию танцевального искусства и выглядит актуальным в наше время. Душевная щедрость Фуллер и художественная интуиция открывают талант еще одной ключевой фигуры танца эпохи модерн — Айседоры Дункан, которая в фильме становится соперницей не только в силу молодости, но и в силу другой концепции искусства. «Серпантин» — танец Фуллер — неоднократно снимался пионерами кино, которые были зачарованы магией движения. Ее стиль неоднократно имитировали последовательницы и имитируют до сих пор современные танцоры. Танец-«серпантин» предлагал новую концепцию красоты, которая трансформировалась самой идей движущейся тканевой конструкции и напоминала легкое движение бабочки. Но фильм вскрывает стоящий за этой видимой легкостью тяжелый труд и подвижничество. То, что казалось волшебством, абстрактным световым чудом, визуальной иллюзией в ранних фильмах пионеров кино, благодаря байопику «Танцовщица» раскрывается как целая художественная концепция жизнетворчества.
