«Еще один год» уловил наступающее депрессивное настроение кинематографистов. Надежд фильм не оставлял практически никаких. Отчасти такое настроение закладывалось сценарием, написанным при участии Натальи Мещаниновой, снявшей в 2014 году самое радикальное женское киновысказывание «Комбинат Надежда». Но, как показывал «Еще один год», побег в Москву тоже не представлял особых надежд для молодых. Фильм показывал непростые отношения пары молодоженов, где он с трудом терпел успехи жены, а она пыталась помочь ему преуспеть в карьере, но у него ничего не получалось — парня попросту не брали на работу. Реальность, в которой молодым крайне трудно найти себе место в жизни, поскольку эта жизнь предлагает довольно узкий вариант возможной реализации, убеждала, что в путинской России существует большая проблема с социальными лифтами и молодые являются одной из самых уязвимых социальных прослоек.
«Еще один год» показывал, что время взлета Москвы закончилось. И новое поколение приезжих уже не может добиться того, что смогли сделать приехавшие десятилетием раньше. Новые креаклы (а героиня, работающая в рекламном агентстве, безусловно, принадлежала к ним) с трудом выживали в новых условиях. Аполитичность Бычковой, которая, возможно, не так была заметна в начале карьеры, поскольку казалось, что общий драйв успешного взлета продлится вечно, в фильме «Еще один год» проявилась с очевидностью. Режиссер пыталась симпатизировать героям, которые упорно избегали политических тем, отказываясь реагировать на запросы времени. Кстати, сама Бычкова в дальнейшем станет намного смелее и примет активное участие в кампании по поддержке голодающего украинского заключенного Олега Сенцова, раздавая листовки на улицах.
Фильм наглядно показывал, что класс креаклов печально и депрессивно деградирует (если не эмигрирует), а вместе с ним и мечта об успехе в большом городе. Молодая героиня фильма выглядит бессильной справиться со всеми сложностями жизни, даже несмотря на то, что имеет немалый творческий талант и пользуется уважением в своем веб-дизайнерском агентстве. Воцарились будни, безденежные, тягучие и трудные, несмотря на бьющую молодую энергию. Символично, что Бычкова указывала в титрах ориентир из эпохи позднего советского застоя. «Еще один год» представляет собой образец начала новой эпохи стагнации, воцарившейся как раз в это самое время. Фильм позволяет увидеть и еще одну новую особенность путинской России. Время подъема среднего класса приучило их к идее мобильности. Переезды из города в город, поездки за границу, переход из фирмы в фирму, смена жилья, партнеров и т. д. поселили в умах креаклов идею о том, что мобильность — основа креативности и успеха и знак современности, затребовавшей космополитичной идентичности. Фильмы Бычковой и Меликян так или иначе показывали ситуации, связанные с этой мобильностью креативного класса, представителям которого не сиделось на одном месте и хотелось искать что-то новое, в том числе новый дом. Интересно, что мужчины в их фильмах ищут дом не меньше, чем женщины. Их инстинкт дома акцентирован не меньше, чем у подруг. В каком-то смысле женщины-режиссеры активно навязывают своим героям-мужчинам базовый женский инстинкт, не желая показывать их одиночками. Но можно заметить характерное отличие «мигрантов» нового поколения от, скажем, позднесоветской «лимиты». «Лимита» приезжала в новый город, чтобы в нем раз и навсегда окопаться. Креклы же не мыслили город как окончательное пристанище, как свой новый дом. Креаклы гораздо мобильнее (неслучайно мобильный телефон, а затем мобильный интернет стали символами времени).
