Я многозначительно смотрю на Роуэна, но он избегает моего взгляда, его глаза устремлены на блокнот Ариена.
– Не будь к себе суров, Ариен, – говорит Кловер. – В Майлендсе мы всю жизнь тренируемся, чтобы научиться использовать этот тип заклинаний. А ты только начал.
– Майлендс?
Лицо Ариена светится, его глаза полны интереса.
– Скажи, как там?
– Там чудесно. Все дома выстроены в круг, а в центре – поляна, засаженная травами и цветами. В это время года светло почти до полуночи, а когда дует ветер с побережья, можно почувствовать запах моря.
– Звучит прекрасно, – задумчиво вздыхает он.
Я представляю, как он уезжает в коммуну, где живут и тренируются все алхимики. Жизнь, полная книг, чернил и тайных знаний. Жизнь далеко за гранью всего, что я могла себе представить.
– Тебе там нравилось?
– Что ж… Я была хороша в том, что делала. Мое исследование.
Кловер тянет за конец косы, кусает губу.
– Но я никогда не вписывалась. В Майлендсе не очень популярно быть семейным алхимиком. Жить в поместье, помогать деревенским целителям и ухаживать за садами. Это не принесет славы.
Она краснеет и бросает взгляд на Роуэна.
– Но это то, чего я хотела. Я недостаточно безжалостна, чтобы добиться успеха в Майлендсе. Но здесь я могу сделать что-то важное.
– Ну, ты определенно повлияла на количество необычных чаев, которые я вынужден пить.
Роуэн смеется, а затем становится серьезным.
– Я правда рад твоей помощи, Кловер.
– Я же говорила – просто клади в чай мед. Но в любом случае спасибо.
Она довольно ухмыляется и поворачивается ко мне:
– Странно, что у тебя нет магии, Виолетта. Обычно это распространяется на всю семью. У тебя же нет?
– Нет. У меня ее нет.
Я подхожу к окну и смотрю вниз. Сад узкий – с одной стороны его огораживают деревья, а с другой – стена, увитая плющом, а другая сторона упирается в деревья. Вдалеке я вижу черную линию берега и то, как далеко простирается Гниль. Вблизи воды лес полон голых серых ветвей. Как будто отрава просочилась и поглотила некоторые деревья.
Меня охватывает дрожь. В комнате тепло, она освещена жарким послеобеденным солнцем. Но мне вдруг становится холодно.
Я отворачиваюсь от окон и вида на озеро и начинаю осматривать книжные полки. Когда я снимаю один из накинутых на них кусков ткани, воздух наполняется водоворотом пыли. Открытая полка пуста. Я перехожу к следующей. Потом к следующей. Я снимаю всю ткань, пока в воздухе не повисает пелена из пылинок, которые сверкают на солнце янтарным светом.
