Тайна двойного убийства | страница 9
Нечего сказать, хорошенькое начало для дополнительного расследования, весь срок для которого положен — один месяц. Всего четыре недели, которые пробегут так стремительно, что не успеешь и оглянуться. Пришлось возвращаться ни с чем.
Едва я успела открыть свой сейф, как, осторожно постучав, в кабинет вошла невысокая худенькая женщина в строгом темном костюмчике. Частая седина в коротко остриженных волосах. Тревожные глаза.
— Вы Тайгина? — спросила незнакомка.
— Да.
— Я Гулина. Мне бы переговорить с вами.
— Здравствуйте, — я показала на стул возле моего стола, села напротив. На приветствие она так и не ответила. Опустив голову, нервно мяла на коленях бежевую сумку, пока я доставала из стола бланки, ручку. А я обдумывала, с чего начать этот первый допрос. Решила: пусть-ка сама начнет рассказ.
— Слушаю вас.
Женщина подняла глаза, и я увидела, как они наливаются слезами. Нужно было помочь ей справиться с волнением. Слезы — плохой спутник допроса. Да и жаль мне было эту женщину. Я видела, как она страдает. Вообще, в расследовании самым тягостным для меня было видеть мучения людей, близких потерпевшим ли, преступнику ли. Все, как правило, переживали искренне и глубоко. Поистине, у каждого преступления не счесть жертв, и когда только люди научатся понимать это?
— Расскажите вначале о себе, — попросила я.
— Работаю в поликлинике, медсестра процедурного кабинета. И с Ваней, с Гулиным, — поправилась она, — познакомилась, когда ходила делать уколы его больной матери. Вы знаете, — заторопилась она, — у него ведь мама очень больна. Очень. Инсульт, — голос Гулиной опять задрожал.
— Успокойтесь, пожалуйста…
— Лидия Ивановна, — подсказала она.
— Дело вашего мужа будет расследоваться дополнительно. Давайте спокойно поговорим, Лидия Ивановна.
Она покорно кивнула. Достала из сумки небольшой красный блокнот, положила на край стола.
— Что это? — спросила я.
— Блокнот мужа. Я нашла его в рабочей куртке. Здесь какие-то записи, может, будут нужны вам.
Я осторожно полистала блокнот. Несколько страниц занято записями: цифры, цифры, вопросы, прочерки, опять цифры; вопросы — построчно, системно. Что здесь записывал Гулин? Спросить бы его самого, но… А блокнот может пригодиться, мало ли что.
Пригласив понятых, оформила протокол доставления. Отныне блокнот принадлежит делу.
Записи были мне непонятны, но я очень надеялась на капитана Волну — он поможет разобраться, а там, глядишь, и Гулин поправится.
В присутствии понятых Гулина собралась, перестала плакать, и мы продолжили с ней беседу уже более спокойно.