Здесь не могло быть мира.
Здесь не могли петь птицы.
И они пели.
Ветер был ласков, его рождало умиротворяющее дыхание рощ и дубрав.
Сладок был этот ветер.
Уж лучше бы он состоял из чистого и звонкого пламени! И сразу бы все сжег!
Костя терял свои силы быстрее от этих мыслей, чем Дягилев от ран.
Солнце клонилось к востоку.
Они шли на восток и пока ни разу не передохнули.
У Дягилева почернели губы и запали глаза. Он видел, что воздух состоит из серебряных потоков, которые волнами перекатываются один через другой и при этом теряют множество струй, отвесно поднимающихся кверху и образующих у вершин деревьев кольцевые завихрения.
Летчик был убежден, что первым из живущих на земле видит это явление, и прозрачная стихия доверила ему свою тайну движения, дав особенное зрение. Он не думал о значимости открытия, достаточно было окрыленности от бытия и необыкновенного счастья первооткрывателя.
Дягилев был счастлив видеть и осязать воздух.
Он упал и не заметил этого, продолжая чувствовать, как проходили сквозь его тело серебряные потоки.
Костя Сорокин опустился рядом на землю. Лег на спину. И мгновенно и глубоко уснул. Мелькнувшая тень «рамы» накрыла его с головой и пронеслась мимо. Он не проснулся.
Ему снилась любимая.
Костя шел с ней по улице, где вырос и знал каждый закоулок. Из многих окон на него завистливо смотрели, а прохожие останавливались и оборачивались вслед. И сам он удивлялся и даже в глубине души оторопь брала — так хороша, красива была девушка, что доверчиво склонила ему голову на плечо, но Костя ее впервые видел и во сне все старался рассмотреть.
Он не успел полюбить до войны.
И все-таки любимая снилась ему!
Костя знал, что это — неправда, такого не может быть. Но она снилась ему, и в эту минуту верилось, что так и есть все на самом деле. Улица удивлялась вместе с ним.
Рота СС повзводно начала прочесывать лес.
11
За холмом, в балке, притаился хутор.
Три рубленых пятистенных избы, сараи, хлевы, сенные высокие навесы обегал мощный заплот из дубовых бревен. У центральной домины сидел на лавочке старик и курил трубку. Все ставни на окнах были плотно закрыты.
Собака дремала в тени под лавкой.
Тихо было в хлевах, пусто во дворе. На окаменевшей земле, выбитой ногами людей за много лет, начинал уже расти чертополох, пробивался бурьян, у ворот крапива вымахала в рост человека.
Все хуторяне от мала до велика ушли на фронт и пропали на войне. Старик остался один. Он не знал о гибели своих четырех крепких и сильных сыновей. Каждый из них мог разогнуть подкову, умел растить хлеб, охотиться, ловить рыбу и работать от зари до зари.
