Станция X | страница 56

Он заметил, что на лице профессора появилось озадаченное выражение.

– Дело в том, – сказал тот, – что я ничего не слышал. Я ничего не знаю – не знаю даже, как получилось, что я сижу в наушниках. Не могли бы вы дать мне какую-нибудь информацию?

Макрей сразу же понял ситуацию. Он вспомнил свое собственное двадцатичасовое общение с венерианцем под полным гипнозом – у профессора такое общение длилось, кажется, всего около двенадцати часов. Оператор объяснил, что со Стэнли, несомненно, было то же самое, что и с ним.

Теперь профессор Радж понял, что произошло: его, как мешок, набитый информацией, развязали, взяли за нижние углы и перевернули вверх ногами. Это показалось ему недостойным. Но вскоре этот здравомыслящий и здоровый человек вынырнул на поверхность из охвативших его эмоций, рассмеялся и окончательно пришел в себя. А еще он почувствовал хороший аппетит.

– Вы что-нибудь ели со вчерашнего дня, Макрей? – спросил он.

– Нет, сэр, – с улыбкой ответил оператор.

– Тогда, мой мальчик, давайте займемся этим немедленно. Все остальное может подождать.

После этого станционный персонал занял сигнальную комнату, а профессор позвал дежурного, и они с Аланом принялись за еду. Шесть футов крепкой мускулатуры Стэнли представляли собой мощный двигатель, который нельзя было поддерживать без значительного количества топлива.

После этого Радж и его спутник тщательно исследовали остров. Профессор всегда старательно следил за своей физической подготовкой, и его товарищу было бы гораздо лучше, если бы он следовал тем же курсом. Таков был вывод Макрея после двухчасовой ходьбы и подъема по скалам. Причем после этого Стэнли вернулся на станцию почти бегом. Ученый верил, что жизнь должна быть напряженной, и жил в соответствии со своим кредо.

ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ, КАК только прибор снова оказался в их распоряжении, профессор Радж и Макрей заняли сигнальную комнату.

Стэнли не терпелось узнать, сможет ли он теперь сам услышать этот голос, и он сразу же надел головной убор.

– Вы здесь? – спросил он. Его тон был немного неуверенным от сдерживаемого волнения.

После обычного промежутка времени ученый с радостью затрепетал, услышав слабый, но отчетливый голос – тот самый голос. Он был именно таким, как его описывал Алан, ошибиться было невозможно.

– Да, профессор Радж, – сказал этот голос, – я здесь, но говорите тише, как Макрей. Тогда вас не услышат другие ваши станции, а я услышу. Кроме того, чтобы у вас была запись нашего разговора, повторяйте мои слова вслух Макрею, и пусть он их записывает. Я предвижу, – продолжал голос, – что вы можете не одобрить манеру нашего первого общения прошлой ночью. Но это был самый лучший способ. Он сэкономил время, а это самое главное. Вы в полной мере воспользовались информацией, полученной от Макрея, и наши будущие беседы могут быть посвящены возвращению вам памяти об этом, чего вы, без сомнения, пожелаете. За исключением одного вопроса, о котором я должен поговорить, прежде чем вы уберете трубку. По какому вопросу вы прежде всего хотели бы сравнить венерианское мнение с вашим собственным?