— Хватит паясничать, — приветливо кивнул ему Питер. — А теперь, вы не будете против оставить меня? Мне сегодня предстоит рассмотреть еще четыре фильма. Вы — не единственный продюссер в Голливуде.
Маленький человечек подхватил свой портфель и ринулся к выходу из просмотровой. Уже возле двери он повернулся и погрозил Питеру кулаком.
— Я хочу вам еще кое-что сказать, Уинстон, то, что я хотел сказать уже давно. Я знаю, почему вы стали цензором и почему вы испытываете такое ликование, когда режете фильмы на куски. Это потому, что вы урод! Вы творческий извращенец!
— Минутку, мистер Сент-Клауд!
— Не прерывайте меня! Я знаю людей такого типа. В глубине души, в своем подсознании, вы все время хотите видеть голых женщин. Мне это прекрасно известно! Вы мысленно раздеваете каждую девушку, которая попадается вам на глаза. Но большей частью вы настолько уродливый пуританин, что отказываетесь допускать свои подсознательные стремления в сознание. Вы подавляете свои желания и компенсируете разочарование, став цензором. Так вы можете помешать всем видеть то, что не позволяете видеть себе! Что, разве я не прав?
Питер обратился к человеку в кабинке, собрав все свое самообладание:
— Думаю, теперь ты можешь выкинуть его, Джо. Я получил достаточно удовольствия от беседы с ним.
— Я избавлю вас от этой проблемы, — заявил Сент-Клауд и проворно вынырнул в дверь, не дожидаясь появления Джо.
Питер тут же забыл о словах Сент-Клауда, сел в кресло и расслабился, готовый уделить полное внимание следующему фильму. Он давно уже привык к необходимости изгонять сердитых продюсеров и режиссеров. Никому никогда не нравилось, когда вырезали даже самый маленький эпизод его фильма, и все они реагировали одинаково, обвиняя цензора и делая нехорошие намеки на его личную жизнь.
Это просто неизбежность профессии, подумал Питер, покачал головой и улыбнулся, когда свет погас и вспыхнул экран. Вообще, весьма странно, что всегда винили именно его.
Новый фильм о войне. Питер подался вперед и, словно ястреб, стал поджидать появление нецензурных слов. Питер прекрасно разбирался в том, что такое рамки приличия, именно это и делало его таким хорошим цензором.
Фильм, слава богу, был хорош, девяносто минут прошло без всяких случайных ругательств. Когда же фильм кончился, Питер включил свет.
— Готово, Джо, — сказал он. — Ставьте пометку «Разрешено цензурой».
— Спасибо, мистер Уинстон, — так и залучился улыбкой маленький живчик, в котором Питер узнал продюсера. — Огромное вам спасибо!
