Мы возвращались домой с Энн, пораженные тем, каким легким оказалось общение, как дружески отнеслись к нам эти молодые люди, как велико их неутомимое любопытство, стремление узнать как можно больше об Америке. А мы очень немногое узнали о России в тот вечер, если не считать того, что научились, как надо пить водку; это, казавшееся нам непреодолимым, препятствие было взято, а главное, мы завязали первые человеческие отношения в этой стране. Заворачивая за угол, я испытал острое чувство тревоги, когда в заднем зеркале вспыхнул свет фар. Однако машина не последовала за нами: может быть, она остановилась у мишиного дома. И все же мы были рады, что нам удалось так быстро познакомиться с молодыми русскими.
На следующий день в знак благодарности я раздобыл для Миши и Лены два билета на концерт Эллингтона и набрал их номер телефона, чтобы сообщить об этом. Я не смог дозвониться: то не было ответа, то я попадал не туда. От моих коллег я уже знал, что московская телефонная сеть работает плохо, поэтому продолжал упорствовать. Но напав два раза подряд на один и тот же женский голос, я решил, что дело тут не только в телефонной сети. Вечером мы с Энн сами повезли билеты.
Лифтерши в подъезде не было, и лифт не работал. На восьмой этаж мы поднялись пешком. Лена была дома: она удивилась и обрадовалась, что мы так быстро встретились вновь, а билеты привели ее просто в восторг. Я рассказал о неполадках с телефоном, и мы проверили номер: все было правильно, кроме последней цифры. Вместо «6» Миша написал «7». Не могло быть и речи о неразборчивом почерке. Цифры были написаны четко и ясно.
Мы исправили ошибку и ушли, передав Мише привет и взяв с Лены обещание встретиться после концерта. В течение ближайших недель я несколько раз звонил им. Миши не было дома: то он был на работе, то на экскурсии, то у родителей. Но Лена, судя по голосу, всегда была рада поговорить с нами. Однажды мы даже обсуждали вопрос о том, где бы нам встретиться, когда у Миши будет время. Как-то вечером, когда я позвонил, Лена сказала, что я могу застать Мишу у его родителей и договориться с ним. Она дала мне номер телефона. Я позвонил, трубку снял Миша, но когда я себя назвал, раздался щелчок и гудки «занято». Я набрал номер еще раз. Телефон был занят. Я снова позвонил Лене и сказал ей, что Миша, по-видимому, больше не хочет с нами встречаться, и попросил прощения за свою назойливость. Она сказала: «Извините… Вы понимаете?»
