- Не надо изводить себя, Светлана, не надо ничего скрывать, - только и сказал он.
И внезапно вспомнил какой-то хороший и страшный фильм. Скупо обставленный кабинет, утомленный следователь в выцветшем кителе с расстегнутым воротом, портрет Железного Феликса над его головой и резкий свет настольной лампы, повернутый к женщине, в ужасе скорчившейся на стуле напротив сурового блюстителя закона...
О, Боже! Что он тут устроил! Это же форменный допрос в ГБ...
Светлана поднялась и вышла на кухню. Потом вернулась обратно. Он хотел сказать: "Хватит, не надо больше!" Но понял, что уже ничего не сможет изменить.
Светлана встала у окна лицом к дождю.
- Это было две недели назад, - проговорила она еле слышно. Бернадский принес новые диски. Предложил послушать. Мы потанцевали. У него с собой было три бутылки вина, купленных к дню рождения тещи, и мы одну выпили. Мама была в отпуске. А ты был в командировке. Я не знаю, как это вышло. Но он не виноват. Это я, я виновата! Я плохая. Я очень гадкая, - она обернулась. - Но я люблю тебя, люблю! Слышишь? Люблю!.. Ты мне веришь?
"Вот и не стало у меня друга, - подумал Андрей. - Но об этом после".
- Это все? - спросил он.
- Теперь - все.
- Странно, - сказал он.
- Сама удивляюсь, - откликнулась она. - Но это правда.
- И больше ты никогда не будешь обманывать меня?
- Никогда.
Он вытер пот со лба и сказал:
- Я тебе верю, Светланка. Я верю тебе. Только давай не пойдем во дворец. Ну, его в болото. Имеем мы, в конце концов, право зарегистрироваться без всякой музыки!
Она смотрела на него и молча кивала. Слезы уже высохли.
- И, знаешь что, - добавил Андрей, - давай уедем отсюда куда-нибудь. Далеко-далеко!
- Надолго? - спросила Светлана осторожно.
- Да лучше бы навсегда, - сказал Андрей.
