В другой раз темой разговора становятся вкусовые ощущения — он специально пришел во время завтрака. А когда Мирабель, его любимая кошка, представила ему, как обычно, свое очередное потомство, он положил пушистые комочки на ладонь Меланэ и описал ощущения котят до того, как у них откроются глаза. Меланэ тоже закрыла глаза и попыталась представить то, что чувствуют котята, которые негромко попискивали, тычась в ладонь в поисках куда-то пропавших материнских сосков. Она почти улыбалась при этом.
Наступил день, когда она согласилась снова испытать гитару (Эгон был весьма обрадован, потому что она попросила его сама, и ему почти не пришлось незаметно подталкивать ее к этому). Наконец, наступил день, когда она заговорила. Сыграв неизвестную ему мелодию, она внезапно остановилась и сказала:
— Он постоянно напевал эту мелодию.
Помолчав, она пристально взглянула на Эгона: «Разумеется, вы не спросите меня, о ком я говорю».
Он посмотрел на нее без улыбки и ответил без малейшей вопросительной интонации: «Разумеется».
Она резко рванула струны: «Вы действительно ничего не знаете о стажерах, которые приходят в Центр?»
— Мы знаем, что это стажеры, знаем, откуда они приходят, их возраст и то, что им удалось добраться до Центра. И этого достаточно.
— Но ведь это может быть кто угодно! (Несмотря ни на что, в ее голосе слышится протест). Воры… и… и другие преступники!
— Эти слова — просто этикетки. Нужно знать, кто и почему их наклеивает. Кроме того, человеку свойственно меняться.
— А если он не меняется?
— Значит, он умер.
Она опускает голову, упираясь упрямым подбородком в гриф гитары и бормочет:
— Есть много способов оказаться мертвым.
Эгон хочет возразить, что только один из них является окончательным, но вспоминает, что она сказала в зале Моста: «Я не могла убить их всех», и сдерживает себя. Лицо девушки помрачнело, глаза ее потускнели. Очень тихо Эгон спрашивает:
— А ты, Меланэ, неужели ты тоже мертвая?
Медленно подняв голову, она смотрит на него, словно откуда-то издалека. Потом выражение ее лица смягчается, и она произносит почти неслышно:
— Я — нет.
Эгон решает рискнуть и продолжает:
— А он — да.
Она резко выпрямляется с агрессивным блеском голубых глаз, но некоторое время молчит, не зная, какой ответ будет наиболее подходящим, потом решается и говорит:
— Кто это — он?
— Тот, кто постоянно напевал эту мелодию, — парирует Эгон.
Она пытается, хотя и довольно неубедительно, изобразить холодный сарказм:
