Теперь, спустя столько времени, встретив бывшего товарища, Прокша не проявил даже обычной вежливости. Не ответив Микифору, он отвернулся к Ондрею, изложил свою просьбу. Тот понял, кивнул. Мог бы Прокша и уйти, да чего-то выжидал.
— Иди, закуп, — снова заговорил Микифор. — Не меньше двадцати лет тебе теперь служить князю, а я, даст бог, скоро дождусь его милости. Разве ты не слышал: «Аще челядин два челядины князеви добудет, сам на волю выйдет».
— И где ты возьмешь двух человек, чтобы отдать их в неволю и этой ценой свободу купить? — произнес наконец Прокша.
— Где все берут, там и я возьму — на войне. Князь зовет.
Микифор опустился на корточки у изголовья ложа и извлек из-под него наконечник для копья. На открытой ладони он показал его всем.
— Господи, сделай так, чтоб моя пика не сломалась, чтоб ее острие не притупилось, — прошептал он и набожно перекрестился на икону.
— О чем бога просишь, зверюга?! — тихо произнес Ондрей.
Иванко не отрывал глаз от блестящей пирамидки.
— Вот князь разрешил мне воином идти, копьеносцем. — Микифор спрятал наконечник на место и поднялся.
— На кого идет князь? На ятвингов? На летголу? На чюдь? — допытывался Ондрей.
— На кого скажет... А хоть и на русских.
— А сам ты кто? Разве не русский человек? Как ты сможешь братьев своих полонить?,. Выбрось свое оружие — в огонь или в воду.
Спокойно, видимо, давно все обдумав, Микифор отвечал:
— Я раб, делаю, что прикажут. Продаст меня князь половецкому хану, я и тому обязан буду служить, хоть и против русских. Таков закон. Раб не имеет ни роду, ни племени, а только господина. Нет и у меня никого и ничего, кроме метки раба.
— И не будет, — торжественным тоном, точно заклинание, произнес Прокша.
Вдруг Иванко перекрестился:
— Господи, сделай так, чтоб пика его сломалась, острие бы притупилось. Не слушай его, господи!
Рука Микифора дернулась к лицу мальчика. Тот отшатнулся. Ондрей бросил на наковальню раскаленную болванку, ударом молотка призвал всех к работе.
Прокша все не уходил. Став за спиной Ондрея, он тихо спросил:
— Сорок лет ты у князя челядин. Бывало ли, чтобы закуп воли дождался?
— Ни.
— А убегать кому случалось? Ты, говорят, пробовал.
— Уходи, не мешай! — с неожиданной суровостью ответил Ондрей.
Он обернулся к Прокше, размахивая перед его лицом молотком. Тот попятился. Шаг за шагом следовал за ним Ондрей, пока не выпроводил из кузни.
А поздно вечером Иванко разыскал городника среди штабелей бревен, где тот работал, и тихо шепнул:
