В разговоре у Прокши часто дергалась кожа на скулах, кривился рот, а кулак, в который он зажал свою медно-красную бороду, стиснулся так, словно хотел выжать из нее воду. Вдруг Всеслав понял: вот так же, как в свою бороду, вцепился бы проклятый раб и его, князя, горло.
— Изменник, рудой пес! — с усилием вытолкнул Всеслав из себя.
Прокша побледнел, смекнул, что в азарте говорил несдержанно и дорого обойдется ему эта вольность. Уже оглянулся князь на боковую дверь, где стояли два вооруженных гридя. Но тут вперед вышел купчина Лавр, грузным своим телом заслонил Прокшу. Не давая князю продолжать, сам заговорил — взволнованно, смело:
— Что смольняне наш передград Ршу на себя числят — то незаконно. А и мы не раз и не два кривду им чинили. Три дни тому ты, княже, снарядил своих отроков на волоки караваны смольнян разорять. А ну, они на твоих купцов отряд нашлют? Кто выгадает? Никто. А кто прогадает? И мы, и они. Вели же, княже, тех отроков назад призвать. — И Лавр по памяти процитировал: «Боле же чтите гость, откуда же к вам придет; ти бо, мимоходячи, прославят человека по всем землям, любо добрым, любо злым». — И закончил с поклоном: — Не гневайся, княже, на чистом слове.
Но князь уже не мог не гневаться.
— Разве мы почали? — кричал он, не владея собой. — Они, смольняне проклятые!.. А гостей, что могут про нас и добрую, и худую молву по всем землям разнесть, не боюсь... Запомнил ты эти слова ворога моего Мономаха? Гляди!..
Стоявший позади княжеского кресла гридь подвинул кресло вперед, оно коснулось ноги князя, тот опустился в него и дважды кивнул, что означало разрешение всем садиться.
Князь молчал, молчали и его советники, давая ему остыть. А когда он снова напомнил о вероломстве и хитрости Ярославичей, Лавр спокойно спросил:
— Кого, княже, наказывать — неужто всех русских людей?
— Нет русских людей! — выкрикнул князь. — Есть люди поляне, древляне, смольняне, кривичи... Есть и витьбляны, полочаны. А русские люди — что это?
— Совокупно, кто на русской земле живет, — отозвался Прокша, а Лавр добавил:
— А торг с кем же весть? Всех гостей отвадим — самим пропадать.
— Право князя над людьми от бога, — выкрикнул из своего креслица Зиновей, — и гневить его нельзя.
Это кстати сделанное напоминание притушило готовое снова вспыхнуть негодование Всеслава. Но тут же поп продолжал:
— А и право великого князя киевского над всеми русскими князьями от бога же, яко старшего брата над меньшими.
