Лоб Захарова разгладился, взгляд скользнул по растерянному лицу Антона Никодимовича.
– Что вы несете? – изрек Поликарпов свистящим шепотом.
– Ступайте к черту! Я обменял на деньги предмет с вензелем царя Александра. Ради юбки!.. Но, клянусь, никого не убивал… Соображайте живей! Говорю же, нет времени. Ах, как некстати…
Детектив застонал, словно от зубной хвори.
– Тот проиграл в карты, этот продал… Мы с вами, подлинно, ослы, Захаров!
Лекарь схватил хлопающего ресницами поэта за ворот ночной рубашки, нитки треснули под натиском железных перстов.
– Кому? Умоляю, ответьте! – рокотал он. – Кому вы заложили императорское блюдце?
– Пустите его, старина! Ответ известен. Вспомните, кто вошел в покои Двинова с молотком и гвоздями. Кто, исключая любимца муз, слышал наш разговор?
Пророка Аввакума, четверг, ночь
Кровать с узорчатым балдахином едва уловимо скрипнула, вес хозяина не досаждал ей. Вишневецкий закинул руки за голову, ноги свесились с края перины. Физиономия молодого человека лучилась от счастья, подвижная, точно костер в зимнем лесу.
После ужина Петр Еремеевич всегда шел к себе, жена – в каминную, где дожидался томик Дефо.
– А может, не бросать Лариску? – проворковал он смешливо. – Конечно, не femme fatale28, но капиталы папаши добавят обворожительности любой курице… Дело сделано, отчего бы не полакомиться?
Мужчина рывком сел, тонкие пальцы взъерошили шевелюру.
«Нет, – явилась не лишенная печали дума, – когда-нибудь средства кончатся, и нужно будет вновь работать. Следует избавиться от ноши!»
Усилие воли дало привычную сосредоточенность, мажорные настроения канули в лету. Чрезмерная радость от хорошо проделанной работы – непозволительная роскошь. Не хватало еще утратить бдительность! Фрикасе из ягненка под пивным соусом – достаточное вознаграждение за труды. Во всяком случае, на данном этапе. Следует завершить начатое, а после, когда улягутся круги на воде, деньги сами хлынут в карман!
Так-с! Что происходит?
Слуха коснулись непривычные звуки. Никак ступени поют? Само по себе явление обыденное – кто только не бродит в сенаторском дворце, но эти шаги не принадлежат ни одному из домочадцев.
Все-таки размяк! Не почувствовал тревоги. Он чертыхнулся…
Ладонь скользнула под подушку, рукоять заряженного пистолета откликнулась знакомым холодком. Как раз вовремя! Удар, другой… Дверь с хрустом сошла с петель.
Бабах!..
Ковер распахнул объятия господину с бобриком на голове. Сквозь завесу порохового дыма возникла вторая фигура, как две капли воды смахивающая на первую. Бесполезное оружие шлепнулось рядом с покойником, скрытые ножны под гвардейским кителем опустели, мелькнуло тонкое лезвие.
