Тощенький полковник слушал с великим почтением и, кажется, ужасом; слова шефа вбивали голову в плечи подчиненного, точно молот.
Сыщиков встретил дворецкий, объяснение о чрезмерной занятости его сиятельства не удовлетворило бесцеремонного толстяка. Пришлось сопроводить гостей в малую залу: лопать баранки, дожидаться оказии.
– Стало быть, Константин Павлович и впрямь отрекся… – вздохнул Захаров, кофе с ликером ожег горло.
Поликарпов напитка не касался. Руки обвивали чашку сытой анакондой, от густой жижи вилась полупрозрачная спираль.
– Теперь кончено, – сокрушался граф, золотые аксельбанты пораженчески сникли. – Эх, Костя-Костя! Душу ведь отдал! Па-па-па… Все полетело в тартарары!..
Полковник удалился. Захаров отметил, что круглый лоб офицера искрился потом, рука безотчетно выудила платок. Настал их с Поликарповым черед.
Распоряжение подавать на стол не отличалось энтузиазмом, сановник бухнулся в кресло, мощный кулак подпер щеку. Бессодержательный взор обвел лица посетителей.
– Извините, господа. Навряд ли смогу уделить вам достаточно времени, коль визит не обусловлен событиями во дворце. Чем обязан?
Сыщик открыл было рот, но реплика хозяина оказалась проворней.
– И, пожалуйста, говорите коротко, по существу. Полно забот. Так что вас привело?
– Блюдо с вензелем, – ответил полицейский торопливо.
– Каким еще вензелем?
– Точь-в-точь как у вас на кружечке-с.
Генерал-губернатор скосил глаза на раскрашенную безделушку, продолговатое лицо еще больше вытянулось.
– Августейший сервиз? – ноготь щелкнул о гладкую поверхность, по трапезной комнате поплыл звон: высокий, торжественный. – Презент государя на именины!..
Голос фарфора, точно корабельная рында, подал сигнал к новому угощению. Отдернулась парчовая занавеска, и слуга, как две капли воды похожий на Зыкова, чинно проследовал вдоль стола. Шаг, другой, третий, десятый. Все сильнее пахло маринадом, в центр белоснежной скатерти опустилась селедочница. Хрусталь немедленно заискрился под канделябром.
– Послушайте, у меня идея! – пробасил губернатор, батистовая салфетка упала на стол. – Я отлучусь, все одно аппетит ни к черту! А вы покамест отужинаете, после вернемся к беседе. Еще лучше завтра-послезавтра!
– Благодарю, ваше сиятельство, – Антон Никодимович уместил ладонь на животе, пальцы скользнули в карман жилетки. – Мы сыты! Боюсь, дело не терпит отлагательств.
Доктор с шумом прочистил горло, наполненный удивлением и протестом звук остался без внимания. Укоризненный взгляд напрасно буравил приятеля.
